Диагноз и другие новеллы - страница 7

Как известно, постарались выбрать золотую середину. Решено было подключить сканер эпохи к Интернету, но ют запретить детям доступ к этому чуду оказалось практически невозможно. При этом ввели строгую цензуру ключей. Как уже говорилось, этот момент — чрезвычайно отвратителен. Но также и чрезвычайно важен. Едва ли есть необходимость подавать детям коктейль из страшнейших гнусностей. (Откровенно говоря: это вряд ли необходимо и взрослым. Похоже, характерной чертой нашей культуры становится то, что она за отсутствием социальных проблем тешит себя позором и несчастьем.)

Вспомним, что происходило до появления сканера эпохи. Уже в первой половине XXI века каждый ребёнок мог простым нажатием кнопки заказать себе любой видеофильм, любую телевизионную станцию и любую книгу из сети Интернет. Это дело было не из лёгких. Всё так. Однако ребёнку не шептали на ухо, каким образом туда попали самые ужасные фильмы, проповедующие насилие.

Вывод таков: родители несут безусловную ответственность за своих детей. Вообще-то за последние годы был создан ряд полезных ключей для ребят («Редкие животные», «Когда птицы пели в лесу», «111 вымерших видов животных» и в не меньшей степени блистательная серия «Я согласен…»).

Познавательно-теоретический аспект этих ключей был расширен. Люди привыкают ко всему. В особенности дети. Ныне они вырастают так же естественно вместе со сканером, как дети в стародавние времена вырастали без него. Или, как сказал Авиценна ещё за тысячу лет до появления сканера эпохи: «В сознании нет ничего такого, чего сначала не было бы».

Дети понимают: то, что они видят на экране, — не настоящее.

Это — всего лишь история.

III. 1. МЫ УЖЕ УПОМИНАЛИ об открытии сканера эпохи в Женеве. Ещё прежде, чем он был подсоединён к Интернету, историки всего мира съехались в Швейцарию, где жадно набросились на новое орудие — или на новый метод.

Они предчувствовали наступление новой эры исторической науки. С этого момента историю следовало причислить к точным наукам. Внезапно эта дисциплина достигла позитивной стадии. (Ср.: Огюст Конт[16], ключ «Историческая философия», реф. 2.738.)

Этот расцвет набирающей силу исторической специальности оказался своего рода предсмертной судорогой. Потому что с появлением сканера эпохи историческая наука умерла. Или в лучшем случае стала излишней.

Естественно! Зачем нам «историки», когда у нас есть сканер эпохи? Когда нет больше простора для предположений и гипотез, нет и простора для какой-либо исторической науки вообще.

В той степени, в какой мы ныне говорим об истории как об отдельной дисциплине, мы имеем в виду работу по созданию и развитию новых ключей для сканера. (Сноски в старых исторических книгах становятся всё длиннее и длиннее. Ныне историческая специальность деградировала в специальность составления примечаний.) Историческое чутьё — кто-то называет его «интуиция» — не стало, впрочем, абсолютно бесполезным. Но зачем нам учебники истории, когда мы можем свободно и самостоятельно бродить по лабиринтам мировой истории?!

Всякая возможность исторической неточности устранена. На все вопросы могут быть даны ответы. (6 138 432 еврея были задушены немцами в газовых камерах во время Второй мировой войны. Мона Лиза была тайной возлюбленной Леонардо. Происхождение человека может быть отнесено к серии странных мутаций в глубине веков около 211 миллионов лет тому назад. И так далее. Примеров, надо полагать, достаточно.)

Ряд других специальностей постигла та же судьба, что и науку историческую. Сначала истекло время таких специальностей, как геология, палеонтология, биология и астрономия. Все эти профессии — мертвы. Всё, чего нельзя увидеть с помощью сканера, не заслуживает названия науки. Представления, которые не могут быть апробированы собственным зрением, следует полагать спекуляцией и суеверием. Старое выражение «Я не верю в это, пока сам не увижу» пережило Ренессанс. Оно представляет собой здравый принцип.

И геологическое, и биологическое, и культурное развитие на земле ныне может читаться непосредственно из истории действительности. Мы можем пройтись по всей истории развития в течение нескольких часов — или можем рассчитать лучшее время на разные эпохи или на отдельный интересующий нас феномен. Для этого существует ряд соответствующих ключей. (Единственный, которым я сам смогу похвастаться, что изучил его вдоль и поперёк в соотношении 1:1, были последние годы жизни Сократа. Тогда я просидел перед экраном пятнадцать месяцев, прерываемых лишь сном. Но тогда я был и моложе, чем сейчас.)