Диалектика общественного развития (опыт современного марксизма) - страница 21

Когда обезьяна при помощи палки достает банан, она не только по отношению к банану, но и по отношению к палке осуществляет присвоение. Присвоение банана происходит непосредственным введением его в организм и ассимиляцией. Палка, оставаясь “внешней” по отношению к организму вещью, становится как бы его частью, продолжением конечности в данной частной функции последней. Это присвоение (в отличие от первого) имеет случайный, кратковременный, относительный характер и в этом смысле мало чем отличается от случайного же использования животным других природных объектов (например, укрытия). Отброшенная после использования палка опять становится только палкой, но не орудием. У человека акт использования орудия труда превращается в закономерный и постоянный. На период производственных операций орудие труда становится как бы естественным продолжением руки, превращается в часть данного человека. Происходит процесс присвоения индивидом внешнего для него объекта.

Этот процесс носит общественный характер только в том смысле, что его совершает существо общественное, что только как общественное существо человек приобретает развернутую способность к совершению указанного процесса. Но сам процесс является сугубо индивидуальным. И говорить о собственности на “продолжение руки” так же бессмысленно, как бессмысленно говорить о собственности человека на саму свою руку, или о том, что растение или животное - собственник тех “растительных и животных органов, которые играют роль орудий производства в жизни растений и животных” (Соч., т. 23, с. 383).

Собственность появляется тогда, когда появляется принципиальная возможность отчуждения вещи от индивида внутри общественного организма. Другими словами, здесь уже об отчуждении можно говорить только как о процессе общественном, причем не только по форме, но и по существу. Утеря индивидом своей вещи не есть отчуждение в общественном смысле. Только отчуждение каких-то функций вещи от индивида в связи с их присвоением другим индивидом или группой людей связано с отношениями собственности. При таком частичном отчуждении применение вещи отдельными индивидами или коллективно не делает ее в общестсвенном смысле их частью. Но вещь, даже полностью отчужденная от конкретного индивида, остается частью общественного организма, если выполняет необходимые для него функции. Отчужденное от индивида орудие (в отличие от отброшенной обезьяной палки) не перестает быть орудием для общества, становясь общественной собственностью. Поэтому собственность как явление первоначально формируется именно как общественная собственность.

Характер отчуждения зависит от тех общественно-экономических отношений, которые имеют место в тот или иной исторический период. Однако, в принципе, виды отчуждения могут только соответствовать видам присвоения, которые вообще могут существовать. Общественная практика выделила всего три возможных вида присвоения (еще раз подчеркнем, что речь идет об общественном процессе, т. е. об отношениях не людей с вещами, а людей по поводу вещей, в отличие от индивидуального присвоения, присвоения как органического или функционального включения внешнего физического объекта в состав тела индивида). Они суть следующие: первый - представление о единстве субъекта с объектом; второй - функционирование объекта в соответствии с волей субъекта; третий - присвоение (в любом виде) результатов этого функционирования. Эти три момента могут в каждом конкретном случае, применительно к конкретным субъектам и объектам, существовать вместе, раздельно или в любой комбинации.

Существование трех моментов, связанных с присвоением (или отчуждением) как общественным процессом, в дальнейшем было юридически зафиксировано в трех различных моментах, характеризующих реально функционирующие отношения собственности: владение, распоряжение, пользование. В отличие от большинства юридических норм, которые только в критериальном (и, следовательно, релятивном) виде отражают общественно-экономические отношения, в данном случае они непосредственно фиксируют общественную сущность данных отношений, а потому как понятия столь же закономерно могут быть отнесены к области политэкономии (и даже социологии).