Диалектика русского этноса, или в поисках русского генофонда - страница 24

Вот такая информация к размышлению. А теперь вернемся к книге Балановских.

Завершая книгу, авторы признаются: «Если изначально геногеография мыслилась как наука о географии генов, то сейчас перечень используемых для описания генофонда маркеров намного шире. Это, во-первых, антропологические признаки… Во-вторых, данные археологии… В-третьих… анализ квазигентических маркеров, в первую очередь фамилий» (377).

Спрашивается: зачем же в таком случае генетикам дублировать антропологию и другие почтенные возрастом и авторитетом науки? Да еще так сложно и громоздко? Что нового привнесли собственно генетические исследования в уже известную картину?

Авторы книги провели очень широкие и разнообразные исследования, в том числе впервые подвергли анализу передающуюся по мужской линии генетическую структуру 1228 наших современников, живущих на территории древнего Московского государства. Данные были собраны в 14 районах России. Добровольцы, предоставлявшие свой генетический материал, могли с уверенностью сказать, что их предки вплоть до 4-го колена являются этническими русскими. Особое значение для нас имеет тот факт, что один из авторов генетик, но второй — антрополог, участник множества полевых исследований. Поэтому так важны нижеследующие их выводы.

«Молекулярная генетика не меняет картину мира, а лишь по мере собственного совершенствования приближается к уже известной по данным антропологии» (22). На этой же странице важнейшее признание абсолютной репрезентативности не генетических, а именно антропологических карт, которые через фенотипические признаки «отражают реальную структуру генофонда»:

«Выявленное сходство между картинами мира антропологии и генетики позволяет сформулировать вывод о том, что данные антропологии (а это фенотипические признаки — например, цвет глаз, рост бороды или же кожные узоры) отражают реальную структуру генофонда. Из этого следует неординарный вывод: именно обобщенные карты антропологии, благодаря чрезвычайно широкому спектру изученных популяций, являются эталонными и обладают предсказательной силой для молекулярной генетики (а вовсе не наоборот!). Этот тезис был проверен экспериментально» (22).

«Даже узнав генетическую подоплеку расовых признаков, мы не получим нового научного знания о самой расе: эти знания уже добыты этнической антропологией, собраны и научно обобщены. Генетике остается только уточнить, конкретизировать эти знания, но принципиально нового здесь ей добавить просто нечего» (39).

Вот даже как: генетика, оказывается, не дает нового знания о расах по сравнению с этнической антропологией. Даст ли она в таком случае что-то новое об этносах, в т. ч. о русском народе, ведь это еще более изученный предмет?

«Вывод: когда исследование проведено корректно, результаты антропологии, старой “классической” генетики и современной молекулярной генетики совпадают: ДНК маркеры не дают иной картины мира» (23).

Итак, основной вывод генетической составляющей книги — в том, что авторитетность и представительность антропологических характеристик русского народа заслуживает абсолютного доверия. И добавить к ним по большому счету нечего. Даже генетикам.

Перед нами весьма ценные признания. Особенно с учетом вышеприведенных данных именно классической антропологии, которые получают высокую апробацию от лица генетики.

Но вот что странно. Посвятив огромный труд составлению книги под названием «Русский генофонд на Русской равнине» авторы как будто расписываются в бессилии современной генетики сказать не только новое, но и вообще сколько-нибудь дельное слово.

К примеру, они, сообщив, что в исследовании задействовались сорок четыре генетических маркера, итожат: «Закономерности, общие для большинства генов, выявить не удалось. Они лишь неявно просвечивают сквозь плотную вуаль своеобразия отдельных генов» (125). Красиво сказано, но эта красота прикрывает… пустоту. Хотя, конечно, отрицательный результат — тоже результат.

К сожалению, характеристики генов, представленных в исследовании, не содержат сведений об их проявлении во внешнем облике: генотип оторван от фенотипа.