Дианова гора - страница 13
— Мы из города, — невесело объяснил я. — Отдыхаем…
— Нас сразила любовь этих собачек! — отмахиваясь от языков добавил Модик.
На пороге появился ещё один парень, тоже в валенках и в свитере. Только в чёрном.
— Место! Джильда! Герцог! Где место?
Место оказалось на крыше сенец. Покачивая благородными подвесами, собаки зашли по сугробу на крышу и улеглись там калачами.
А на крыльце появился ещё один обитатель дома — кот. Невиданных размеров, дымчатый, мордатый. Он равнодушно посмотрел на нас, распушился по-уличному, дёрнул хвостом и прыжками побежал к сараю.
— Опять к волу! — сказал парень в белом свитере.
— Я там дырку заделал, — спокойно ответил в чёрном.
— От Барбоса нс заделаешь!
— Не пора ли «Катю» толкнуть?
— Рановато, надо поберечь солярку…
Чужая жизнь навалилась на нас своими подробностями, мы не успевали их понимать.
— Я кинулся к тебе, думал, они рвут, да сам упал! — хохотал в снегу Модик.
Впечатление от встречи с собаками было пока самым сильным.
— Ты упал от зависти, — сказал я Модику. — Увидел, как они меня облапили, и нарочно шлёпнулся…
— Всё ясно! — сказал парень в чёрном, как бы отсекая этим всё, что было до сих пор, и напоминая, что у нас начинается новая жизнь — на. рыбной станции. — Будем знакомиться!
— Модест! — протянул руку из сугроба Модик. — Вообще-то, все зовут Модик…
Нас подняли и оглядели. В доме больше никого не оказалось — парни жили вдвоём.
Тот, что в белом свитере, с тёмной бородой, назвался Геной, а в чёрном, с русой бородой, — Колей. Они были похожи на выросших Чука и Гека: один, Коля, был рассудительный и хозяйственный, а Гена, наверное, умел петь песни. И жили они в таких же глухих краях среди диких гор и глубоких снегов.
— Не скучно?
— Не! — в один голос бодро ответили парни. Но видно было, что обрадовались они нам не меньше, чем Джильда и Герцог.
«Даже если и скучновато, зачем говорить об этом? — подумал я. — От этого будет только ещё скучнее, вот и всё…»
— Дел много, — стал объяснять Коля. — И дома, и на озере…
— Сами вызвались зимовать, — перебил его Гена, — Чтобы летние записи обработать. Летом тут у нас народу — полон дом. Весело!
— Да и зимы-то осталось — всего ничего! Считай, отпурговали!
Парни зимовали в маленькой комнатке с разрисованной печью. Остальной дом был холоден и пуст. Там на кроватях громоздились горы свёрнутых матрасов и спальных мешков, а на столах и подоконниках поблёскивали всевозможные банки и склянки, пробирки, колбы, бутылки… Коля деловито расчистил один из столов от этой посуды и консервной жестянкой сбил мою лыжу.
— Завтра вместе пойдём. Покажем вам наши места.
Вечером мы топили печь. Отсветы огня из открытой дверцы бродили по стенам, выхватывали наколотые фотографии и смешные рисунки. Нет, не скучали здесь парни, и было у них уютно и весело!
Касаясь друг друга плечами, мы сидели рядком на лежанке, глядели в огонь и сумерничали. На плите стояло эмалированное ведро. В нём варился суп. Коля посвечивал фонариком в ведро, схлёбывал с обжигающей ложки.
— Пусть ещё покипит. Наваристее будет.
За стеной стояла тишина, какая могла быть только здесь, на заповедном озере. Да и в доме звуки были наперечёт: потрескивали дрова, бормотала в ведре похлёбка, звучали негромкие наши голоса. И все мы повернули головы, когда раздался новый звук: за дверью что-то заскреблось.
— Барбос… Ген, открой ему.
Вошёл, как хозяин, кот, прищурился на пороге, прикидывая, всё ли в порядке. Он выбрал меня, подошёл и стал точить на мне когти. Как гости, вошли собаки и легли деликатно в сторонке.
— А всё-таки, он опять был у вола, — пригляделся к коту Гена. — Вон бабмур какой!
— У какого «вола»?
— Да нам ещё в начале зимы привезли здоровенную тушу, вот и едим все вместе.
Подёргав за штанину, кот в два прыжка оказался у меня на плечах и улёгся на шее.
— Излюбленное место. Сбрось его, он тяжеленный.
Но я сидел не шевелясь и слушал, как кот довольно фырчал, пел мне в ухо. Ни кота, ни собаки у меня дома не было — потерплю!
— Пойду, всё-таки, толкну Катю, — стал одеваться Коля, — Надо радио послушать.
— Катя? Кто это?
— Не «кто», а «что», — засмеялись парни. — Наша маленькая электростанция. Кто-то назвал эту тарахтелку «Катюшей», с того и пошло.