Дигитальное перо - страница 3

Я давно заметил, когда проводишь здесь большое количество времени, потом ещё сколько-то  адаптируешься в городе. Не очень долго. Но всё же это происходит быстрее, чем отвыкание от него. Значит, сила города больше, чем этого сила этого места. Может поэтому так мало желающих работать здесь на оперативной вахте. На огромное количество промышленных роботов таких людей немного. Конечно, есть удалённый контроль и сервисная служба, но постоянно присутствовать здесь никто особенно не желает.

По какой-то причине мне приятна эта смена чувств и душевных движений во мне. Поэтому я никогда не отказываюсь сюда добраться и поработать. И когда ты катишь на кроссдезе, то с каждым километром чувствуешь, как жизнь города уходит из тебя. Как гранитный ландшафт заменяет твои новоидейные мысли о работе и досуге, тягучими безмерными ощущениями неясного природного характера. В кроссфлаере этого нет, он перемещается слишком быстро, поэтому я им по возможности не пользуюсь.

Пошарпанные гранитными ветрами двери ангара автоматически открылись, впуская пришельца цивилизации, дитя урбанической культуры и сетевого небожителя духа. Так, по словам Краба, обо мне напишут в эпитафии, при условии, конечно, если концы мне придётся отдать здесь в силиконовый рудниках и, непременно, в рабочей обстановке. Это безымянное, но уникальное для каждого человека, изречение будет выгравировано на вороненой титановой пластине и восьмью микросаморезами укреплено на корпусе, какого-нибудь старого робота, которому уже не светит из-за морального устарения новое место работы на межзвездном круизере, ибо местный богатейший склад поношенных запчастей будет его последним пристанищем. На мое выражающее сомнение лицо в ответ был поднят палец и фраза “после 28 лет работы с железом, поверь мне, я знаю о чем говорю” прекратила всякое недоумение. Да, Краб – человек, одной клешней вцепившийся в механику, а второй в платье ее Величества Иронии. Не могу предположить, как он сделал свой жизненный выбор, но работать без иронии и иронизировать без работы он не может.  Проверено многократно. Впрочем, что-то он сегодня не встречает, придется дождаться его в конторке. Иначе в этих недрах безразмерных промышленных площадей их с Веславом не найти.

В большом светлом просторном помещёнии сложно было с первого раза догадаться, что занималось оно всего двумя людьми. Вразнобой поставленные столы представляли собой некий лабиринт. Некоторые из них были завалены до предела, некоторые были чисты и оснащены лишь небольшим набором предметов видимо какой-то избранной тематики. Было светло, как днем, и тепло так, что захотелось сразу снять куртку. Может кофе? Да, почему бы и нет. Кофейный аппарат я знаю где.  По-моему, рецепт «Черный град» здесь был хорош. Пока автоматические камеры нашарят их в этом техническом подземелье, пока они бросят, видимо какое-то дело, пока дойдут – у меня есть минут пять, а этого вполне хватит, чтоб завалившись в кресле насладится стаканчиком и пошевелить над чем-нибудь мозгами. Получив стаканчик с парком от горячего, я глазами нашёл место, где хотел бы усесться.

“Малой, двигай на двадцатьпятку!” – неожиданно громко сказал вдруг ближайший динамик. Что ж, отдых отменяется. Да, ладно, не впервой. Я бросил, не отпив, кофе в мусорку и, внутренне собравшись, пошёл к указанному цеху. Но настроение мое изменилось, такого чтоб приглашали на место без завсегдашнего приветствия – ещё не разу не было.

“Малым” меня звали из-за роста и, в основном, это был, собственно, Краб. Сам он был высокий, с сильными плечами и руками худоватым дядечкой. Наверно, его форму можно было назвать спортивной, но спортом он него не веяло. Было видно, что сила и худоба достались ему от любимой профессии. Когда, держа навесу четырнадцатикилограммовый манипулятор и придерживая другой рукой наклонившегося разобранного наполовину промробота, он оценивал сложность предстоящего ремонта, казалось, умная машина, делавшая безупречно и точно работу, готова провалиться сквозь землю от стыда перед непринужденным величием этого азартного человека.