Дик - страница 26

Трудно с чем-нибудь сравнить езду на нартах. Разве что со свободным полетом — то же ощущение абсолютной воли и причастности к природным силам, которых не чувствуешь, глядя на мир из окна поезда или через иллюминатор самолета.

Похвальное слово Кулакова о Дике отдалось во мне сладкой музыкой. Теперь я был полностью уверен в том, что Дик не останется изнеженной одомашненной собакой, а займет подобающее место в упряжке. Может быть, место вожака, хотя, зная Пирата и Боксика, я не представлял, каким образом можно потеснить этих собак. Но раз Кулаков заикнулся об этом, значит, способы есть.

Рассудив так, я приготовился ждать и не вмешиваться в естественный ход событий, не подозревая, что эти события уже подошли к своей критической точке.

Я только что вернулся из дальней поездки, когда ко мне пришел Кулаков.

— Пойдем-ка, картинку покажу.

Говоря по совести, идти никуда не хотелось, хотелось побыстрее переодеться в сухое и вскипятить чай, но тон Кулакова меня заинтриговал. Что еще за картинку он собирается показать?

Мы пришли к каюрне, и я увидел возле дверей какую-то странную собаку. Вид у нее был такой, словно ее всю измочалили и выбросили.

— Во, полюбуйся! — сказал Кулаков.

Я наклонился к собаке и только тогда узнал ее. Это был Маленький. Весь извалянный и искусанный, он производил жалкое впечатление.

— Это кто ж его так?

— Кто, выкормыш твой.

— Дик?!

— А ты думал, я, что ли?

Из-за склочного характера и постоянного стремления к разного рода провокациям я не питал к Маленькому особой симпатии, но его нынешнее бедственное положение могло разжалобить хоть кого.

— Чего ж ты его на улицу выставил, — укорил я Кулакова. — Ему ж отлежаться надо.

— Потому и выставил, что домой сейчас отведу. Недельку у меня поживет, пока не очухается.

— Да-а… Как же ты пролопоушил?

— А вот так! Все как в Греции получилось: только начал на поводки сажать, тут и вспомнил, что крупа кончилась, утром кашу не из чего варить. Ну и пошел на склад. Полмешка взял, и назад. Подхожу, слышу — грызутся. Я в дверь. Так и есть. Маленький визжит, как поросенок, а Дик его метелит.

— А другие собаки? Так и смотрели?

— Другие! Хорошо, что хоть Пирата с Боксиком успел привязать. Не привязал бы — они бы Дика ухайдакали. А Маленький сам достукался. Сколько раз нарывался — то плечом Дика заденет, то оскалится при всех. Вот и нарвался.

— Нарваться-то нарвался, а как бы теперь Дику «темную» не устроили. Ведь Маленький не простит ему.

— Не бойся, не устроят. Если хочешь знать, этот Маленький давно всем надоел. Вечно всех подзуживал, так что собаки даже довольны, что Дик всыпал Маленькому.

— А Пират с Боксиком? Сам же сказал, что ухайдакали бы.

— Ты думаешь, за Маленького? Как же, будут они из-за него свой лоб подставлять! У них другой интерес, они сразу почуяли, что Дик для них соперник, а что он с другими делает — на это им наплевать. Все дела еще впереди, Боб.

— Какие дела?

— Да всякие, — ответил Кулаков уклончиво.

— Нет, ты уж скажи какие! Дик тебе не козел отпущения. Ты опять уйдешь за своей крупой, а ему в это время кишки выпустят. Я его не для этого отдавал.

Кулаков рассмеялся:

— Скажет тоже — кишки! Да он сам их кому хочешь выпустит! А дела известные — буду Дика в вожаки готовить. По всем статьям подходит. Пират с Боксиком тоже не из последних, но Дик лучше. На загляденье будет вожак.

Окончание карантина. — Кулаков ставит условия. — Свидание. — Атмосфера накаляется. — Прав ли Джек Лондон? — Поединок. — Дик становится вожаком

Истек месяц, назначенный Кулаковым для обживания Дика в упряжке, и теперь я каждый день ждал, когда мне объявят, что карантин кончился и можно приходить на каюрню. Я и в мыслях не допускал, что Дик забыл меня за этот месяц (Васька держал его целых два!), и представлял себе радость нашей встречи. Конечно, нельзя было рассчитывать, что Дик остался прежним, миролюбивым и беззаботным, — жизнь среди собак должна была сделать его самостоятельнее и жестче, и это показывали его поступки, о которых мне нет-нет да и сообщал Кулаков, но я не думал, что активное участие во внутренних собачьих делах чересчур отразится на характере Дика. Меня больше заботило другое: зная пуританские правила Кулакова, я опасался, что он ограничит мое общение с Диком. Скажет: приходи раз в месяц, и никаких гвоздей. А меня такие тюремные свидания не устраивали. Но именно так едва и не случилось.