Дика - страница 10

Вечерами под крупнозвездным южным небом вспыхивали пионерские костры, и испанские ребята, словно став выше и сильнее, пели мужественные, гордые песни. Илите перевели слова Пассионарии — Долорес Ибаррури, ставшие лозунгом борцов с фашизмом: «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях».

Костер медленно угасал, головешки покрывались серым налетом пепла, тьма, будто хищное животное на мягких лапах, медленно подступала к пионерам, и тогда они, бросая вызов этой тьме, всему черному и злому на свете, кричали, поднимая над головой крепкие кулаки: «Но пасаран!»

Илита и Харитон верили, что фашизм действительно не пройдет, что народ окажется сильнее франкистов. Харитон доверился Илите: он мечтает стать летчиком, чтобы защищать Мадрид и Валенсию, Барселону и Сарагосу. Илита завидовала ему: «Ах, если бы я была парнем!» Да, если б она была парнем, во что бы то ни стало пошла в летчики, села за штурвал самолета, сразилась бы с фашистскими стервятниками, безнаказанно убивающими мирных и свободолюбивых испанцев!

Она не очень-то верила в возможность стать летчиком — у Харитона это получится, у нее нет, — но с некоторых пор, видя самолет в небе над Артеком, всякий раз запрокидывала голову и долго-долго следила глазами за тающей в кисее облаков машиной.

Так пришла мечта о полетах в небе. Конечно, эту мечту подарил Илите Харитон. Она, хотя и неосознанно, была влюблена в него, и желание быть равной ему, достойной его, питало эту мечту, словно родник целину.

Вернувшись домой, Илита все так же горячо мечтала об авиации. Пусть это случится не сегодня, не завтра, а через год, через три, но когда-нибудь ее мечта осуществится, — настанет время и Илита поведет крылатую железную птицу над родным Фарном, над Осетией!

Она поделилась своими мыслями с отцом. Тот только усмехнулся, с укором покачав головой.

— Не женское это дело — в небе летать, — сказал он. — Оставь самолеты мужчинам, джигитам, у них и сердце потверже, и руки сильнее. Ну где ты видела, чтобы женщины летали? Нет, Илита, ты у меня будешь врачом…

— А Осипенко? А Раскова? — спорила Илита. — Ты ведь читал про них в газетах! Они пролетели на самолете двенадцать тысяч километров!

— Читать-то читал, — Крим пожал плечами, — но ведь таких героинь на весь Советский Союз две или три. Уж если тебе так нравятся машины, если ты без них жить не можешь, иди в МТС, садись на трактор. Вот Ангелина и Демченко не лезут в небо, им и на земле дела хватает…

Илита замолчала. Отец упрям, он будет стоять на своем, его так сразу не переубедишь. А может, в том, что он говорит, есть доля правды? Может, путь в небо действительно начинается с земли?

Все газеты сейчас полны материалами о Паше Ангелиной и Марии Демченко. В Фарне только и разговору что о них. Молодцы! В короткое время освоили трактор, выехали на поля и стали работать так, что всех мужчин завидки берут.

Илита в это время работала в полеводческой бригаде. Руководил бригадой молодой, но опытный, знающий кукурузовод — Мылыхо́ Цора́ев. Так вот, она не раз замечала, как Мылыхо вздыхает украдкой, разглядывая портреты героинь, а ведь сам тоже не обойден вниманием. Откуда только не приезжали к нему корреспонденты! Сколько раз фотографии его появлялись на страницах газет. Но слава Паши Ангелиной и Марии Демченко была ярче, романтичнее. Их пример казался факелом, освещающим будущее миллионов советских девушек.

Для Илиты мечта о небе не умерла. Эта мечта словно бы отошла в сторону, и, раздумывая над примером Паши Ангелиной и Марии Демченко, решая свое будущее, Илита всегда помнила о ней. Быть врачом, как того хочется старому Криму? Спорить нечего, это и интересно, и почетно. Но Илиту тянет в небо. И не будет для нее большего счастья, чем надеть шлем летчика и сесть за штурвал самолета.

Однако до этого было еще далеко…

Как-то ранней весной, в один из теплых дней, на площади Фарна состоялось общее собрание колхозников. Представитель райкома партии прочитал обращение Ангелиной и Демченко к девушкам и женщинам, живущим на селе.