Дикие желания - страница 10

Он знал. Давена. Бо чуть не прошептал ее имя, но улыбка Марии показала, что она отлично знала о ком именно идет речь.

— Она хорошенькая. Как и ее сестра, но Давена более дружелюбная, чем Делиа. Грейс видела, как Давена расспрашивала людей, прежде чем очередь дошла до самой Грейс.

Бо не потрудился скрыть гримасу. Грейс и Мария были лучшими подругами с детских лет. Грейс так же как Мария приглядывала за детьми Чиассон, с тех пор как погибли их родители. Что означает, никто не знает, что Грейс могла рассказать Давене.

— Не беспокойся, — произнесла Мария. — Грейс немного сказала ей, лишь то, что ты холост и тебе не помешала бы хорошая женщина.

Бо откинул голову назад и закрыл глаза. Так вот, что значит иметь бабушек или эксцентричных тетушек, которые любят во все вмешиваться?

Ее холодные пальцы сжались вокруг его запястья, привлекая внимание к себе. Глаза Марии вновь наполнились тревогой.

— Мы должны все выяснить. Я не могу потерять Оливию.

Он видел, как паника растет в ее глазах. Мария пыталась сменить тему разговора, говоря о Давене, но, то, что разбудило их обоих, сильно ее встревожило.

— Ты сказала, что оно затронет мою семью, — медленно проговорил Бо, обдумывая ее слова. — Но не прямо сейчас. Думаю, оно придет за нами, когда мы попытаемся его остановить.

Мария кивнула, быстро заморгав.

— Я так чувствую. Ты тоже ощущаешь это, не так ли?

— Да, — признался он, медленно кивнув. — Это разбудило меня.

— Что ты видел? Что ты почувствовал?

Он закрыл глаза и вспомнил, как проснулся в первый раз.

— Я ничего не видел. Просто чувство тревоги. Будто что-то зловещее грядет. И дым.

— Дым? — повторила Мария, сильно нахмурившись. — Хотела бы я, чтобы у нас было время, но, похоже, оно уже здесь.

Бо накрыл руку Марии своей.

— Мы найдем его.

— Я не хочу беспокоить Оливию.

— Винсент должен знать. И Линкольн с Кристианом. Я расскажу им, чтобы мы могли начать искать это создание как можно скорее.

Мария отпустила его и со вздохом откинулась в своем кресле.

— Грейс сейчас в моем доме. Мои земли защищены лучше, чем ее. Она останется со мной, пока вы со всем не разберетесь.

— Ты сильная Мария. Не забывай об этом.

— Я не забываю, но это сильнее, чем я и Грейс вместе взятые.

Тот факт, что Мария не просто беспокоилась, а действительно испугалась, говорил о многом.

— Что я должен искать?

— Смерть. И магию.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Давена проснулась на диване. Она моргнула и уставилась на маленький телевизор напротив нее. Потянувшись, перекатилась на спину и поморщилась. Девушка вспомнила события прошлой ночи. Неужели все это было сном? Все возможно. Иначе как бы она снова оказалась на диване? Но все же у неё болели лопатки.

Кофейный столик. Он стоял на месте. Она помнила, как споткнулась об него, помнила падение, и затем… ничего.

Давена медленно села и огляделась. Взглянув на часы, висевшие над телевизором, — начало шестого. Солнце не могло полностью пробиться через тучи, но комната освещалась достаточно, чтобы не включать лампу.

Она убрала волосы от лица, и ей едва удалось сдержать крик. Давена сжала руки в кулаки и стала ждать, пока утихнет боль. Затем встала и прошла в ванную, где включила свет и наклонила голову, осторожно раздвигая волосы.

Шишка была едва заметна на виске, а вот синяк был очевиден, как и маленький порез. Крови не было, и она не проснулась на полу, как должна была.

— Что за чертовщина здесь происходит? — спросила она отражение.

Давена уперлась руками в раковину, часто дыша от внезапно нахлынувшей тошноты, которая не имела ничего общего с ее травмой. Лишь однажды она чувствовала подобный страх. Меньше, чем через неделю убили ее маму.

Ее бросило в пот и начало трясти. Задыхаясь, она побежала вся в слезах в туалет, пытаясь не распрощаться с ужином.

Их жизнь в Кроули была прекрасной. Это был небольшой городишко, окруженный еще более мелкими городками. Она и Делиа зарабатывали хорошие деньги и остались здесь дольше, чем на обычные шесть месяцев. Давена думала, что с переездами было покончено.

Ее ноги подкосились, и девушка упала на колени, прижимаясь щекой к холодному кафелю. Она не знала, сколько так пролежала, но, в конце концов, слезы высохли, а тошнота прошла.