Диколесье. Сборник историй - страница 2

Вихрем обернулся северный ветер, от реки метнулся южный. Западный с восточным поменялись местами, и на четыре голоса ответили:

– Нет! Мы рвем паруса и ломаем стекла, раздуваем огонь и приносим бурю. Бывает, попадают в наши пути-дороги перелетные; но так, что намеренно – никогда не станем рвать их путь!

Она спрашивала у реки:

– Ах, быть может, слишком рано сковал тебя лед? Быть может, кто-то не смог улететь?

Отвечала ей вода, скрытая подо льдом и снегом:

– Нет, хоть и во льду я, птицы все улетели, ни одна утка не осталась плавать в полынье!

Она спрашивала у Луны:

– Ах, Матушка-Луна! Быть может, скрылась ты рано, не освещаешь путь, вот и не летят птицы домой!

Отвечала Луна с неба:

– Нет, свечу я всем одинаково. И только тучи или смог городов закрывает мой свет. Я видела птиц перелетных на юге… Но не знаю, почему они не летят.

Скрип снега под ногами умирает, там, дальше – грязное крошево весны. Дороги, по которым не пройти. И уж запачкано синее платье, и уж не видно белой вышивки на нем.

Она дошла до Города на Юге.

Шум, дым и тьма висели над ним. Грохот машин стоял такой, что Город не слышал ее вопроса. Не слышали его люди, не слышали дороги, не слышал темный дым из печей, не слышали ее голоса тени извилистых улиц и высоких домов.

Никто не слышал здесь птичьего крика…

… кроме одного старика. Он кормил у реки уток хлебом. У реки, которая, закованная в камень, тоже не слышала крика.

Он спросил ее, пряча половину буханки в сумку:

– Зачем ты ищешь их, перелетных птиц?

– Они должны вернутся домой. Ты видел их, старик? Кто мешает им вернутся?

Он вздохнул, тяжело и грустно, как могут только умудренные опытом и болью люди.

– Идти тебе далече… Иди, да не надейся их вернуть. Там, чуть дальше на юге, есть огороженный лес. Там твои птицы. Но кто мешает им … не могу я тебе сказать. Да и что ты сделаешь? Ты сама как птичка в сетях! Как ты сможешь напомнить им, кто они, если не знаешь сама?

Она поклонилась в ноги, а потом оставила ему длинное гусиное перо. Ей пора идти, пора – там, в далеком лесу, ей придется вспоминать, что когда-то она была ведьмой… Придется напомнить другим, что значит – летать. И если будет там враг – это не ее беда, видит лес.

Она вышла из города и спросила у волка:

– Ты мне поможешь, друг?

– Кто твой враг?

Волк посмотрел ей в глаза и повторил вопрос.

Зверь помнил ее по давним временам, по лихим зимам в глухом лесу. Тогда она, еще щенок, пыталась найти дом. Одинокая, металась между Диколесьем и миром людей. Не раз и не два он выручал ее, помогал обойти капканы. Он любил ее – как сестру, но видел – что как бы она не хотела остаться в лесу, ей там не место.

– Кто твой враг?

Они стояли на границе леса. Но путь им преграждал забор. Она чувствовала взгляд Волка, но отвечать не спешила. Врага она чувствовала сердцем, она знала кто он… О враге ныло крыло.

– Ты можешь перелететь, но я буду ждать, – Волк сел у ограды. – Только помни кто ты и возвращайся.

Крылья отозвались болью – давно она не летала. Минута меж небом и землей – и радость, и страх, и боль. Внизу, посреди леса было видно озеро, а рядом небольшой дом. Она знала это место – птицы любили зимовать на этом озере, только не было раньше ни ограды, ни проволоки, ни дома, ни проводов, ни пары машин у дороги.

Птиц на озере было много. Родные гуси, дикие лебеди – все, кто любил это место.

– Ах, сизокрылые, чего вы не летите домой?

Пронзительный крик был ей ответом. Один из лебедей забил крыльями по воде, и она увидела, что у птиц обрезаны перья.

Заныли свои крылья. Память обожгла болью, растеклась страхом и беспомощностью. Она знала, кто ее враг. Эх, Волче… жаль, не осталась тогда в Диколесье. Жаль, что пошла к людям.

Она обернулась человеком, спрятала крылья и острый взгляд, и пошла по дороге к дому.

– Эй! Кто ты? – Ее остановил мужчина в рабочей одежде.

– Новый… научный … сотрудник, – скрывая боль в голосе, ответила она.

– Отлично! Эй, Лена! Нам новенькую прислали!

Подошла пожилая дама, и дрожь в сердце было не остановить.

– Ну, пойдем, проведу тебе экскурсию.

Она знала эту даму. Она знала уже что и зачем они делают… Но все равно спросила у озера: