Диктатор Пётр - страница 8

стр.

– Всегда! – выстрелили дети дуплетом.

– Ну, хорошо,– сказала москвичка.– Потом я вам дам, там у меня есть в вещах, по плитке шоколада.

– Спасибо, бабушка Надя! – звонко, как соловей, неестественно высоким голосом запел Вася, так что в горле у него потом запершило, а из глаз покатились слезы.– За шоколад спасибо!

– Спасибо, бабушка Надя! – едва поспевала за ним Нюня, еще более возбужденная, чем он, с пунцовыми щеками.– За шоколад спасибо!

– Ну, когда получите, тогда и поблагодарите,– благодушно засмеялась в кресле москвичка.– А то они уже и благодарят. Да,– вздохнула она и покачала головой,– воспитание великое дело! С него и надо было начать, а не с революции! Вот мой Жан тоже, когда был маленький… Жан! – закричала она сыну рассерженно по-французски: – Не нюхай руки! Это же дурно!

А Жан, едва усевшись на стул, некрасиво нагорбился, провалил грудь, выпятил живот, вытянул далеко вперед свои длинные, тягостно огромные ноги и принялся старательно приглаживать обеими руками пробор на голове, потом с таким же усердием стал нюхать ладони, сложив их лодочкой и прижав к носу.

– Жан! – прикрикнула на него мать во второй раз.– Перестань наконец нюхать! Все обращают внимание!

Жан опять, как школьник, быстро отдернул от носа руки, однако через минуту снова принялся за прежнее, и было это у него вроде болезни.

Не посидев вместе со всеми и пяти минут, все время проявлявший странное беспокойство, точно его где-то ожидали или он кого-то ожидал, он вдруг встал, взял с подоконника фуражку с каким-то нелепым техническим значком и направился к выходу.

– Тебе, конечно, уже не сидится? – спросила мать.

– Я сейчас,– отвечал сын, кособоко остановившись среди комнаты и подергивая кожею щек, то одной, то другой.

– Куда же ты идешь?

– Так. Бриться.

– Да у тебя и брить-то нечего. Вчера брился. Он каждый день бреется!

– Ничего. И куплю папирос. Тетя Марфа, какие папиросы считаются в вашем городе самыми лучшими, самыми дорогими?

При словах "самыми дорогими" Вася и Нюня враз повернулись друг к другу лицами и обменялись многозначительными взглядами.

– Нюнька, понимай! – говорил взгляд Васи.

– Васька, понимай! – говорил взгляд Нюни.

– Жан,– вполголоса заговорила между тем москвичка с сыном по-французски.– Вот тебе деньги, и купи чего-нибудь к ужину, получше да побольше, чтобы и самим можно было хорошо поесть и хозяев угостить. Я только сейчас заметила, какие они все голодные. И вина хорошего возьми, надо их отогреть.

И она подала сыну пачку денег.

При виде денег дети опять, как механические куклы под нажатием кнопки, вздрогнули и впились друг в друга глазами.

– Видала?

– Видал?

Как это всегда бывает в подобных случаях, и гости и хозяева были так взбудоражены неожиданной встречей, что долго не могли ввести разговор в плавную колею.

– Ну, как вы там в Москве? – несколько раз спрашивала бабушка у москвички, нервно дрожа.

– Да мы там ничего,– несколько раз отвечала москвичка и в свою очередь несколько раз спрашивала: – Ну, а вы как тут, в Крыму?

И тоже нервно покачивала головой, точно заранее поддакивала.

– Прямо из Москвы? – многократно спрашивала Ольга.

– Прямо из Москвы,– многократно отвечала тетка.

– Это хорошо, что наконец-то вы решили пожить у нас в Крыму,– сказала бабушка.– Покупаетесь в море, поедите фруктов…

– О! – воскликнула гостья.– Какой там пожить!

И она рассказала, что пять дней тому назад ею была получена в Москве телеграмма из одного крымского городка, соседнего с этим. В телеграмме сообщалось, что в том городке умирает от сыпного тифа ее дочь Катя, два года тому назад переехавшая туда с мужем и детьми на постоянное жительство.

– Катя! – вскричала Ольга.– Катя два года живет в Крыму, а мы-то ничего не знаем об этом!

– Вот какая теперь жизнь,– пожаловалась бабушка низким ворчливым голосом.– Живем два года рядом, почти что в одном городе, и даже не подозреваем об этом.– Устроили!

– Получив такую телеграмму,– продолжала гостья,– мы с Жаном моментально отправились в путь. А так бы я ввек не собралась в ваши края. Скажите, могу я тут достать лошадей, чтобы сегодня же ехать дальше?

– Ну, нет,– сказала Ольга и посмотрела на окно.– Уже темнеет, а у нас на шоссейных дорогах и днем грабеж. Не забывай, что тут горы, ущелья, обрывы, море…