Дин Рид: трагедия красного ковбоя - страница 15

Нельзя сказать, что Дин был наивен в вопросах политики. Все-таки дружба с Патоном Прайсом на многое открыла ему глаза. Однако время серьезных размышлений на этот счет для Дина еще не наступило. Поэтому в те годы Дин был типичным среднестатистическим американцем, слепо любившим свою страну и не задумывавшимся о том, почему другие народы эту страну активно не любят. И первый серьезный всплеск размышлений на эту тему произошел в его сознании именно в Чили. Однако этот всплеск тогда длился недолго – гастрольная круговерть уже на следующий день вновь закрутила Дина.

Между тем в последний день пребывания Дина в Чили он был приглашен на раут. Его давал в американском посольстве посол США в Чили Коул. Посещение подобных светских вечеринок было обязательным для Дина, поскольку на них всегда можно было завести полезные знакомства не только с представителями шоу-бизнеса, но и с политиками, бизнесменами и прочими людьми из разряда нужных. Не стал исключением и этот раут: в тот вечер в посольское здание на улице Агустинас, что в 100 метрах от президентского дворца Ла Монеда, съехалось порядка пяти десятков человек, представляющих если не весь цвет, то половину точно истеблишмента Сантьяго. Естественно, никого из них Дин не знал, зато они все его знали, и чуть ли не каждый из них считал за честь подойти к нему и выразить свое восхищение его талантом. Впрочем, Дин не был до конца уверен, что все они были искренни в своих комплиментах: лица некоторых из них источали улыбки, но вот глаза оставались холодными. Хотя были и приятные встречи. Одна из них произошла в самом начале раута, когда к Дину подошла пожилая супружеская чета: усатый мужчина в строгом костюме и миловидная женщина в длинном блестящем платье. Дин мучительно вспоминал, где видел этих людей, но где их встречал, так вспомнить и не смог.

Мужчина протянул Дину руку для приветствия и представился:

– Сальвадор Гонсалес Альенде, а это моя супруга Ортенсия Бусси де Альенде.

Дин пожал руку мужчине, тут же вспомнив, где слышал его имя: в одной из чилийских газет он читал статью про деятельность Альенде на посту министра здравоохранения в конце 40-х годов, когда тот создал в Чили первый страховой фонд для рабочих. Альенде был одним из создателей социалистической партии в Чили и являлся весьма влиятельным сенатором. Знакомство с ним, как выражался импресарио Дина, было из разряда «нужных».

– Мы были на вашем последнем концерте, мистер Рид, и получили массу удовольствия, – произнес Альенде.

Вот тут Дин наконец вспомнил, где он видел этих людей, – на своем концерте в Сантьяго. Чета восседала в первых рядах, однако за кулисы к нему так и не пришла. И вот теперь, видимо, решила познакомиться поближе.

– Мне очень приятно, сеньор Альенде, что мое творчество вам небезразлично, – улыбнулся Дин.

– Да, концерт нам понравился, хотя у меня лично есть и претензии. – По лицу Альенде пробежала лукавая улыбка.

Дин напрягся, поскольку претензий ему в этот вечер еще никто не высказывал. А его собеседник тем временем продолжил:

– Вам следует больше петь чилийских песен, мистер Рид. У нас ведь очень богатая музыкальная культура.

– Я постараюсь учесть ваше замечание, сеньор Альенде, – ответил Дин.

В этот миг в разговор вмешалась жена Альенде, которая положила свою ладонь на запястье Дина и сказала:

– Мой муж в пору своей учебы в медицинском институте сам увлекался пением и с тех пор очень любит фольклорную музыку. Я же к ней равнодушна и предпочитаю традиционную эстраду. Так что мое мнение: ваш репертуар, мистер Рид, вполне изыскан.

Дин в благодарность за эти слова поцеловал собеседнице руку. На этом их короткая встреча закончилась.

Между тем раут продолжался. Всю его официальную часть Дин простоял со своим импресарио в глубине зала, потягивая прекрасное божоле из глубокого бокала. В отличие от Дина, который место своей дислокации не менял, импресарио периодически куда-то убегал, потом снова возвращался и рассказывал Дину о том, с кем ему посчастливилось познакомиться. В один из таких моментов, когда импресарио в очередной раз испарился, к Дину подошел элегантный господин в смокинге и на чистом английском, правда, с небольшим акцентом, сказал: