Динамика науки методологический дискурс - страница 10

В своих целях наука, как говорят сами ученые, ориентирована па открытие объективных свойств, закономерностей действительности. Продвижение к данной цели позволяет говорить о рациональности научного познания, к его разумности, поскольку, достигая своей цели, оно воплощает в своем знании истину. Разумеется, эта общая для всей науки цель приобретала различные исторические образы в ходе развития научного познания. Гак, согласно представлениям классической науки мир, познаваемый учеными, представлял собой рационально устроенную объективную реальность. Рациональность мира выражалась в причинных связях, простых, строгих и однозначных.

Существование мира описывалось действием строго детерминированных, однозначных динамических законов. «Природа проста и не роскошествует излишними причинами вещей», утверждал Ньютон. В этой картине - рационально устроенной вселенной - не находилось места для вероятностных процессов, случайных событий, т.е. для неопределенности. Такова, в частности, была позиция П. Лапласа.

В современной науке убеждение в рациональности мира сохраняется; однако с новой точки зрения рациональное устройство мира приобретает более сложный и глубокий характер. В полемике со сторонниками лапласовского детерминизма в науке утвердилось понимание того, что рациональность мира не сводится только к динамическим законам, однозначным каузальным связям. Современная научная картина мира сохраняет однозначную детерминированность явлений в некоторых узких сферах, но признает также неопределенность, которая представлена в случайных, вероятностных событиях и связях. Известный физик М. Борн, например, подчеркивал, что современная физика полностью опирается на статистическую основу.

Сегодня значительная часть научного сообщества и многие из современных людей придают науке высокий социальный престиж. Общество видит в науке социальный институт, обеспечивающий достижение объективной истины, истинного знания о природном и социальном мире, и в силу этого способствующий развитию человечества, стремлению устроить жизнь людей на разумных началах. В этом случае наука обеспечивает возможность не только рационального постижения объективной реальности, но и рационального переустройства социальной действительности.

Но признание плодотворных познавательных возможностей науки подчас порождает в обществе неумеренные ожидания. Возникают также повышенные требования к научной деятельности, к ученым и получаемым ими результатам. Спекуляция на таких требованиях порождает попытки в той или иной мере принизить возможности науки. На этой почве возникает антисциентизм, который формирует в обществе необоснованную склонность обвинять во всех грехах современного мира ученых и науку.

Возражая антисциентистам, надо отметить, что их нападки не способны подорвать рациональную почву научного познания. Дело заключается в том, что критерии научной рациональности применяются в определенной совокупности, системе, которая представляет собой не что иное, как некоторый образец, идеал, стандарт правильного научного познания, ведущего к истине. Эти критерии, или гносеологический идеал науки, вырабатываются на основе практики исследования и осмысливаются в ходе философского обоснования. Так, практика и история научного познания показали ограниченность неопозитивистской программы создания рафинированной науки, удовлетворяющей, по их мнению, абсолютным, выраженным языком математической логики и годным для всех времен и всех наук критериям, которые фиксировали на самом деле один из возможных, а именно эмпиристский идеал научности.

По существу, практика и история научного познания показывают, что в принципе невозможно сформулировать один универсальный и формализованный идеал, критерий научности. Их формулировка уточняется и обогащается вместе с развитием науки.

Однако, относительность, изменчивость идеалов научности не может служить доказательством для вывода о безусловном релятивизме научного знания. В частности, сомнителен так называемый методологический анархизм П. Фейерабенда, уравнивающий в правах науку и другие виды деятельности, в том числе с такими, например, как паранаука или мифология. Отрицая догматические, как он считает, представления о научном методе, якобы принуждающем ученых к единообразию поведения и мысли, П. Фейерабенд стирает всякие грани между наукой и другими формами познания и деятельности. По его мнению, научное познание должно быть демократическим процессом, допускающим неограниченную пролиферацию, т.е. размножение конкурирующих идей и гипотез. В науке допустимо все; для ее успешного развития необходимо упорство в применении любых, даже заведомо несовместимых с научной традицией, с традиционной научной рациональностью средств, концепций, поскольку не было в истории научной мысли методологических требований, которые не были бы нарушены. Более того, контекст открытия требует использования иррациональных элементов (предрассудков, страстей, самонадеянности, тупого упрямства), противостоящих диктату разума. Тем самым, по Фейерабенду, обеспечивается гибкость науки, которая заключается только в отсутствии какого-либо «научного метода» и, следовательно, в невозможности отграничить науку от других форм жизни.