Династия Морганов - страница 5

Таковы прославленные «проницательность» и «способность к предвидению» Джона Пирпонта Моргана-старшего.

Что же касается второго из китов, на котором, если верить словам моргановских писак, зиждятся богатства Морганов, — их традиционной семейной бережливости, начало которой будто бы положил Джон Пирпонт Морган-старший, то авторы этого мифа просто, очевидно, рассчитывают на короткую память и отсутствие любознательности у своих соотечественников. Достаточно любому американскому школьнику пойти в библиотеку и полистать газеты прошлого века, чтобы увидеть, что в чем в чем, а в бережливости старшего Моргана упрекнуть никак нельзя.

Обратимся к свидетельству того же Корея, благо этого респектабельного буржуазного исследователя никто не упрекнет в стремлении подрывать устои «американского образа жизни» и, тем более, капиталистической системы. Вот что он пишет: «Старый Морган отличался исключительной расточительностью. Его любовные истории буквально потрясали пуританскую Америку. Своих многочисленных любовниц, вербовавшихся из самых красивых женщин Европы и Америки, он одарял со щедростью, не уступавшей щедрости Людовика XIV к маркизе Монтеспан.

Он был религиозен, и поэтому у него была своя собственная церковь и при ней пастор, находящийся на его содержании. В церковь обычно он приезжал с очередной любовницей, поджидавшей его в карете. В этом он не находил ничего предосудительного, совмещая, таким образом, одновременно блуд духовный с блудом телесным». Свидетельство вполне авторитетное и в достаточной степени красноречивое!

И если уж говорить о семейных традициях и их основоположниках, то это отнюдь не традиция бережливости. Внуки и правнуки старого Моргана, унаследовавшие его состояние, и в наши дни не чужды забав, чудачеств и развлечений своего деда. Правда, в отличие от него, они стремятся не выставлять этого напоказ: не те ныне времена, чтобы дразнить миллионы бедных и голодных людей картинами того, как миллионы долларов пускаются на ветер ради удовлетворения прихотей и извращенных вкусов отпрысков моргановского семейства. Но нет-нет, да и просочатся на страницы прессы скандальные факты, свидетельствующие о том, что и по сей час живы традиции старого Моргана в его семействе.

Так, некоторое время назад пронырливые американские репортеры обнаружили на одной из нью-йоркских улиц фундаментальное сооружение из мрамора. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что сии мраморные хоромы — это… конюшня на сотню лошадей, принадлежащая Томасу Моргану, одному из нынешних представителей этого семейства. Ему же принадлежит построенный по последнему слову техники, со всеми видами современного комфорта дворец со специальным парком и искусственно вырытым прудом для купания, в котором обитает… несколько десятков собак. Правда, это не просто псы, а четвероногие из семейства Морганов, и посему, как убеждены в том их хозяева, им положена не конура, а шикарные палаты.

Так обстояли и обстоят поныне дела с традиционной моргановской «бережливостью»!

Но если гениальные деловые способности и бережливость первонакопителей из рода Морганов — это мифы, то в чем же секреты возникновения их гигантского состояния?

Это прежде всего цепь счастливых стечений обстоятельств. Об одном из них выше уже говорилось: положение посредника в торговле между Старым и Новым светом, волею случая выпавшее на долю моргановского банка, один из тех волшебных ключей, который открыл этому семейству дорогу к богатству.

Другим из таких обстоятельств было то, что к началу нынешнего века в условиях бурного развития американского капитализма возникла объективная необходимость в каком-то центральном финансовом учреждении, которое взяло бы на себя регулирование рынка ссудного капитала. Между тем, такого банка в тот период в США не было. Кому-то надлежало взять на себя эту миссию. Но кому?

В это время в Америке существовало всего несколько банкирских домов, способных возглавить размещение выпусков ценных бумаг. Даже наиболее крупные коммерческие банки занимались главным образом краткосрочным кредитом, их связи с промышленными монополиями были непрочными, у руководства большинства таких банков стояли предприниматели средней руки. В таких условиях превращение банкирского дома «Дж. П. Морган» во временного, но почти абсолютного диктатора Уолл-стрита было, так сказать, закономерным порождением эпохи. То, что эта функция выпала именно на моргановский банк, — счастливая для Морганов случайность. Эту роль мог бы взять на себя и кто-нибудь из его конкурентов.