Дип-склероз - страница 20
— Ну что ж, — подводит итог Падла, — планов наших это не меняет. Наоборот, дорога каждая минута. Как говорят старые «думеры», пуля — не воробей, вылетит — не поймаешь. Вперед, мои орлы и!.. — Бородач запинается, разводя руками. — Даже и не знаю, Жирдяй, к какой орнитологической категории тебя отнести…
— Упс-с, — издает Дос нечленораздельный шипящий звук, когда спустя минут десять мы оказываемся на окраине Диптауна перед вывеской «Лабиринт Мудрости».
Да уж. Можно было ожидать чего угодно, но только не этого… Когда мы добирались, воображение рисовало мне что-то вроде гигантской арки, упирающейся в небеса. За аркой — обязательно — клубящийся, будто оживший туман. И где-то вдали, сквозь языки тумана — проблески молний. Чей-то тоскливый, леденящий душу вой…
— Однако. — Падла озадаченно сдвигает на затылок ушанку.
Реальность оказалось куда смелее самых рискованных фантазий. Поляна посреди дремучего леса. Посреди поляны — некое ветхое сооружение, более всего подходящее под расхожий термин «избушка на курьих ножках». Гордая, хотя слегка покосившаяся вывеска аршинными буквами:
«ЛАБИРИНТ МУДРОСТИ».
Приблизившись к избушке, мы обнаруживаем на вывеске добавление мелким шрифтом: «Рекомендовано Министерством Высшего и Среднего Образования Российской Федерации».
— Ну знаете ли, — бормочет Жирдяй.
И только Маньяк не теряется:
— Избушка, избушка! Стань к лесу задом, ко мне передом!
— И где ты видишь у нее зад? — меланхолично замечает Жирдяй.
Однако магическая фраза все-таки оказывается действенной. Сооружение начинает двигаться с жутким треском и скрипом, и мы торопливо отскакиваем назад, поскольку «куриные ножки» заплетаются словно от злостного перепоя и вся конструкция грозит рухнуть на головы докучливых посетителей.
Впрочем, все заканчивается благополучно. Перед нами — небольшое крылечко, нависающее над землей, и запертая дверь.
— Ну и что дальше? — иронически щурится Дос.
Впрочем, долго ждать не приходится. Низкая дверца распахивается и на пороге… Нет, увы, не Дибенко. Впрочем, кого еще можно было обнаружить в этакой избушке. Уж не Билла Гейтса, конечно…
— Ох, чую, чую русским духом запахло!
— Шолом, бабушка, — вежливо здоровается Жирдяй.
Старая карга замолкает, видимо, слегка потрясенная таким приветствием. Наконец вновь обретает дар речи:
— С чем пожаловали, добры молодцы? Хотите познать Мудрость великую?
— Это уж точно, бабуля, — кивает Падла.
— Тогда ждут вас испытания тяжкие, испытания суровые…
— Короче, Склифосовский! — нетерпеливо перебивает Жирдяй. Яга бросает на него свирепый взгляд и наверняка колеблется, сразу обратить наглеца в камень или все же приготовить его в собственном соку, чтобы добро не пропадало.
— Ступайте за мной, добрые молодцы, — цедит ведьма сквозь зубы.
Поднимаемся на покрытое зеленым мхом крыльцо, входим внутрь. Слабый свет, пробивающийся сквозь затянутое паутиной пыльное окошко, не разгоняет сумрак. Вдоль стен — полки с непонятным, должно быть, колдовским инвентарем. Маньяк спотыкается и опрокидывает ступу, торопливо извиняется. Он косится на главную деталь внутреннего интерьера — печку с огромным зевом. Ту самую… М-да, что-то мрачновато здесь…
И только на Жирдяя здешняя обстановка никак не действует:
— Бог ты мой, какая халтура! — искренне удивляется он, разводя руками. — Какая халтура! Честно говоря, я был о Дибенко лучшего мнения!
Толстяк хозяйски прохаживается по комнате, щупает магический инвентарь и презрительно морщится:
— Китч! Дешевка!
Яга наблюдает за ним, мрачно насупившись, и вдруг говорит спокойно так, почти ласково:
— Знаешь что, добрый молодец… А полезай-ка ты в печь!
Жирдяй хихикает:
— И это все, на что хватает фантазии у дибенковских программистов?
Он наклоняется и пытается заглянуть под длинную ведьмину юбку:
— А нога действительно костяная?
Истину он не успевает определить, потому что Яга вдруг топает этой самой ногой и в печке вспыхивает жаркое пламя.
— Полезай в печь! — сурово повторяет ведьма, тыкая в Жирдяя крючковатым пальцем.
Толстяк пятится, иронически пожимая плечами:
— Виноват, не умею. Покажите как… тогда и я с удовольствием…