Диплом по контракту - страница 12

– А если настоящая – поцелуешь? – Парень хитро прищурился.

– Эй! Поцелуи всегда были частью программы спасения от кошмаров, – попыталась беззаботно отшутиться, но сердце уже сладко дёрнулось в груди.

– Это тебе. – Икар подал мне стакан. – В детстве я очень любил этот напиток: земляника, груша, немного мяты…

– Икар, это же просто потрясающе!

Хотела добавить, что его память начала возвращаться, но Икар перебил:

– Попробуй сначала, а потом нахваливай. – В серых глазах парня плясали смешинки.

Как же он мне нравился такой: весёлый, расслабленный и невозможно счастливый!

Я поспешно пригубила угощение.

– Ты прав! Вкуснятина. А что ещё ты любил в детстве?

– Золотистый виноград и звёздчатые ягоды… – быстрый ответ и потрясённый взгляд.

– Вот видишь! Начинаешь вспоминать! – Я залпом допила сок, подхватила пару груш, сунула Икару в руки чашу с земляникой и скомандовала: – Идём!

Площадка для медитаций оказалась пустой, так что я сгребла все коврики и устроила нам с Икаром мягкую лежанку. Мы неспешно угощались земляникой, смотрели на звёзды, а я забрасывала Икара вопросами в надежде, что он вспомнит что-нибудь ещё.

– Любимое время суток?

– Утро! А у тебя?

– Сумерки.

– Слышал, в Сумеречье не бывает ясных дней.

– Это из-за лилового тумана. Он поднимается высоко над землёй и окрашивает всё в бледно-сиреневый цвет. Зимой то ещё зрелище. Розоватый снег покрывает землю, а лёд, сковавший ров вокруг замка, кажется тёмно-фиолетовым. Даже небо из привычно голубого становится лавандовым.

– Красивый край. – Икар забросил руки за голову и уставился в небо. – Ты там выросла?

– Я там росла…

Мой ответ породил неловкую паузу в разговоре. Икар заметил, что я ушла от прямого ответа, но уточнять не стал, просто замолчал. Мне тоже было неловко. Выходило, что я не доверяла Икару до конца, хотя мне было так хорошо и уютно в его компании.

– Так, значит, ты у нас любитель земляники…

– Не только. – Внезапно Икар перекатился на бок и навис надо мной. – Я просто обожаю поцелуи со вкусом земляники.

Я непроизвольно облизнула пересохшие губы. Икар смотрел так, что становилось жарко. Глоток освежающего ягодно-грушевого нектара точно не помешал бы.

– Не понимаю… – еле слышно прошептала я, когда Икар уже склонился к моему лицу.

– И что смущает? – Вместо того чтобы меня поцеловать, он отбросил волосы с моего лба и теперь обрисовывал кончиком большого пальца дуги бровей.

– Я же страшная! Угловатая. Нескладная. У меня нос длинный и острый, а подбородком можно ставить синяки. Я…

– Ш-ш-ш… – Икар приложил палец к моим губам. – Ты отзывчивая. Не задумываясь придешь на помощь и только потом прикинешь, во что это обойдётся. А возможно, и вовсе не станешь что-то прикидывать. В тебе нет расчетливости. – Мои губы скептически изогнулись, и Икар со смешком добавил: – Умение торговаться не в счёт. Ты просто знаешь себе цену. Солнечная девочка… Ни разу не видел, чтобы ты вешала нос из-за возникших трудностей…

– А смысл его вешать? Проблемы от этого не рассосутся.

– Вот и я об этом же. Без тебя я бы давно пропал. Ты мой светоч, моя шианирэль.

– Шианирэль? – Я села настолько резко, что Икар едва успел увернуться от удара макушкой в подбородок. – А ну-ка переведи!

– Путеводная звезда, – парень нахмурился и озадаченно потёр переносицу. – Ничего не понимаю.

– А я понимаю…

Завтра же свяжусь с эссиром Ройсом, пусть притащит томик эльфийских стихов. Уверена, Икар нас всех очень удивит.

Вот Тьма! Если Икар светлый эльф и его привел в ШИП мой отец…

– Икар, тебе никогда не казалось, что ты видишь в зеркале не себя, а кого-то чужого?

– Нет. Откуда такие мысли?

– Да так… Элмар раскопал, что тебя определил в ШИП Эдриан Сатор.

Вот не собиралась вываливать всё прямо, но не удержалась. Мысль, что Икар скрытничал, не давала покоя.

– Сатор?! Тот самый? Постой, это же твой отец! – Киваю в ответ. Икар озадаченно хмурится. – Так вот кто мой спаситель. Он представился Палином. Это его второе имя? Постой, ты считаешь, что я знал всё это время и молчал?

– Вроде того.

– Нет, Динара, всё было совсем не так.

Икар не помнил свою прежнюю жизнь. Его первое чёткое воспоминание было связано с моим отцом и нескончаемой болью. Ноги и руки Икара были сломаны в нескольких местах. Отец подобрал его на дне ущелья, в которое Икар спрыгнул, когда бежал из военного гарнизона. По крайней мере, эту версию отец озвучил Икару.