Дипонегоро - страница 3
На обратном пути в Картасуру они остановились в местечке Тегалреджо. Здесь-то Суварги впервые и увидел ту, которая потом стала его женой, — Рату Агенг. Да, да, тогда ее лицо не напоминало желтый измятый табачный лист, а жилы на руках не вздувались наподобие ротанговых веревок…
В день свадьбы Суварги посадил у ворот Картасуры варингин. Таков обычай Страны Островов — Нусантары: по случаю любого знаменательного события сажают дерево. Этот варингин рос бы и сейчас, если бы не ссора первого министра со своим венценосным братом. В припадке злобы Паку Бувоно II приказал срубить дерево…
Ссора назревала давно.
В пятый год правления братьев на Яве вспыхнуло восстание. «Султан султанов» и первый министр поддержали восставших. Они захватили голландский гарнизон в Картасуре и казнили офицеров. Когда же компания подбросила подкрепления, «султан султанов» неожиданно струсил. Он поспешно заключил мир с голландцами и уступил им остров Мадуру и все северное побережье Явы. Это было открытое предательство. Правители других княжеств, раджи, пангераны, простые земледельцы прокляли Паку Бувоно II. грозили ему местью. В страхе «султан султанов» бежал из Картасуры и обосновался в области Соло. Здесь он построил новую столицу. — Суракарту.
Суварги повсюду следовал за братом, хоть и не одобрял его действий. «Мы должны поднять новое восстание, — убеждал он „султана султанов“. — Предательство можно искупить только кровью». — «Разве ты забыл, что аллах всегда на стороне правых? — отвечал сусухунан. — Аллах велик! Ни один волос не упадет с головы человека без воли аллаха. Мы не в силах бороться с компанией. У них пушки и ружья».
Первый министр пришел в ярость: «Ты считаешь, что всевышнему угодны кровавые дела голландцев? Или не они вырезали всех жителей островов Буру и Банда? Или не они вырубили все гвоздичные деревья на Молукках и тем самым обрекли на голод и смерть людей этих островов? Или, может быть, не они угоняют в рабство яванцев? Они одержимы амоком, и их нужно уничтожать!.. Куда же смотрит пророк Мухаммад, защитник страждущих и угнетенных? Почему его крылатый конь — борак не опустится на Яву, и почему громы и молнии не обрушатся на головы неверных?!» — «Аллах лучше знает, против кого обратить свой гнев», — спокойно отвечал Паку Бувоно. Этот богословский спор печально закончился для первого министра: «султан султанов» написал на него донос в Батавию.
Вот тогда-то и пожаловал в Соло генерал-губернатор Нидерландской Ост-Индии ван Имхофф, человек жестокий и беспощадный. Он решил самолично изобличить первого министра в подстрекательстве к мятежу. Генерал-губернатор считался полновластным правителем Голландской империи в Ост-Индии, куда входила и Ява со всеми ее княжествами. К тому времени голландцы, используя внутренние раздоры между раджами, царьками и султанами, становясь на сторону то одного, то другого, успели захватить Малакку, Макассар, княжество Бантам, сделались хозяевами Явы и других островов. Войска компании возводили на престолы, свергали неугодных раджей и султанов.
Ван Имхофф ввел чрезвычайные законы на Яве, стал продавать княжеские земли частным фермерам, переселенцам из Нидерландов. Фермерам предоставлялось право забирать урожай у подвластных крестьян, чинить над ними суд, взимать налоги. Сам ван Имхофф «приобрел» землю в Богоре и выстроил здесь пышный дворец, названный Бейтензоргом — Беззаботным. «Желтоглазых нужно держать в кулаке!» — любил говорить ван Имхофф. И держал.
Суварги с отвращением наблюдал, как его венценосный брат, «султан султанов», «тот, кому все повинуются», сусухунан древнего государства, подобострастно изгибался перед чужеземцем-захватчиком. Чтобы угодить генерал-губернатору, Цаку Бувоно вырядился в коричневый суконный костюм, натянул на ноги шелковые чулки шафраново-желтого цвета и черные туфли на высоком каблуке и стал похож на голландского петуха. А как он припал губами к золотой цепи, которую пожаловал ему за верную службу ван Имхофф! И золотая цепь и европейская одежда были признаками покорности, преданности. Ван Имхофф остался доволен.