Дисперсия - страница 10

– Все очищенные вещества представлены в каждой из шести фракций? – спросил ее отец.

– Само собой, – ответила Элис. – А как же еще изучать Дисперсию?

– Для меня эти методы непривычны, – признался он. – Если я буду участвовать в общем деле, мне потребуется информация обо всей работе, которую вы успели проделать без меня.

– Я делаю копии записей, которые ведут исследователи, – объяснила Элис, показывая нижнюю полку, уставленную томами с ручным переплетом. – Каждый из исследователей сам решает, что именно передавать другим, но большая часть отчетов довольно подробны.

– Понятно. – Николас, похоже, был слегка обескуражен объемом материала, который сам же пообещал изучить. – Раз уж ты все это прочитала лично, сможешь передать основную суть?

– Хмм. – На мгновение мысли будто вылетели у нее из головы; постучав в его дверь, Элис, как ей самой казалось, была готова предоставить Николасу полный синопсис исследования, однако события с тех пор развивались по такому извилистому сценарию, что она уже потеряла нить разговора.

– Нам не удалось вызвать болезнь у мышей, – призналась она. – Так что в последнее время наши усилия были сосредоточены на образцах, которые мы взяли у больных Дисперсией, по краям их язв. Наша цель – непрерывно изучать пораженные ткани по мере развития болезни, фиксируя все происходящие с ней изменения.

– Для этого вам бы хватило и исследователей от пяти фракций, – сказал в ответ Николас. – В любой момент времени видеть все материалы мог бы как минимум один из них.

– Это правда, и мы сделали все возможное, с учетом обстоятельств. Но твое участие бы сильно упростило протоколы.

– Вы не нашли никого из Хэверфилда? – спросил он.

– Мы поговорили с несколькими людьми. Но никто из них не захотел жить так далеко от дома.

– Итак, с учетом не столь изящных протоколов, которые вам пришлось использовать, постоянно вынуждая одного из наблюдателей делать двойную работу, чтобы восполнить пробел со стороны Митона… какие результаты вам уже удалось получить?

– Очень разные и невразумительные, – призналась Элис. – Ни один из прогнозов не подтвердился в полной мере, но связано ли это с тем, что все гипотезы оказались ложными или же с недостаточной проработкой самого метода, пока неясно – консенсуса на этот счет нет.

– Ясно. – Ее отец нахмурился и покачал головой, будто наткнулся на группу некомпетентных студентов; Элис, впрочем, показалось, что он не воспринял эти новости в исключительно негативном ключе: если среди их теорий так и не обозначилось явного лидера, его собственное объяснение может оказаться жизнеспособнее любого из конкурентов.

– Может, пока еще не поздно, нам стоит все-таки наведаться к портному? – предложила Элис.

Николас замешкался, но, судя по всему, был раздосадован не столько ее самонадеянным допущением, будто ему действительно потребуется сменная одежда, сколько тем, что его отвлекли от текущей задачи. – Что ж, ладно. – Когда он проследовал за ней ко входу, Элис позволила себе улыбнуться – незаметно, но с победоносным видом. Пусть ее отец неидеален, но работа всегда была для него на первом месте – а сейчас она, без сомнения, находилась прямо здесь.

– Ты что, правда собиралась стоять здесь и наблюдать за Митоном все три дня? – отчитала ее Элис.

– Нет! Я просто пришла, чтобы проверить, не поднялась ли в городе шумиха. Если бы тебя раскрыли, я бы об этом узнала.

– Серьезно? Думаешь, горожане разожгли бы для меня костер на городской площади?

– Даже не шути об этом, – сказала в ответ Ребекка.

Элис пересказала ей услышанное на городском собрании.

– Никто не станет выгонять нас из наших же домов, – заявила ее мать. – Как бы там ни считала эта женщина, ей вряд ли удастся склонить на свою сторону весь город.

Для принятия решения не требовалось единогласного выбора, но Элис не стала пререкаться по мелочам. Когда они оказались почти у самой вершины холма, в поле зрения появилась Боннертонская дамба – настоящий триумф кооперативной инженерии возрастом почти в сотню лет. Если однажды Митон решит изгнать своих соседей, присвоив себе их земли, пять шестых воды в дамбе пропадет впустую. Неужели кто-то мог относиться к этому на полном серьезе?