Дитя дорог - страница 7
Прошли не менее трех месяцев с тех пор, как мы перешли Днестр.
Пришел конец и моей маме. Моя красивая мама очень постарела. Она была очень уставшей и оторванной от действительности. Ее движения были механическими. Мы сделали все, что было нужно. Я держала ее за руку и тянула ее за собой. Однажды мы проходили через деревню – Нестоито, как мне стало известно позже – я вытащила мою маму из колонны в маленький переулочек. Мы шли медленно-медленно. Очень медленно. С обеих сторон были заборы и маленькие, типично украинские домики. Позже мне стало известно, что в этой деревушке жили цыгане, которых туда «заселили». Советские власти не примирились с кочевничеством цыган и с их образом жизни. Они решили, что цыгане должны быть как и все советские граждане и должны жить в домах. Я думаю, что это был долгий и болезненный процесс, но на первый взгляд эти люди жили так же, как и остальные украинцы.
Мы с мамой продвигаемся по середине дороги, и вдруг распахивается окно с правой стороны улицы и оттуда показывается женская голова. «Смотри, смотри, девочка и старуха идут по дороге». Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, где девочка и где старуха. Улица пуста. Вдруг я понимаю. Девочка и старуха – мы! С двух сторон улицы лают собаки. Я очень люблю собак. На меня никогда не лаяли собаки. Я подхожу к забору. Я пытаюсь погладить пса, который подходит и нюхает мою руку. Мама сидит в снегу с закрытыми глазами. Она рада, что долгий поход закончился. Ошейник собаки пристегнут цепью к проволоке, которая натянута вокруг дома. Пес большой и красивый. До того как мы подошли, он лаял, но сейчас я глажу его по голове. Он издает дружелюбные звуки. Я тебя люблю, пес! Я приближаю к нему свое лицо. Он меня лижет по носу. Я смеюсь. Его язык горячий и шершавый. Я держу его голову в обеих руках и смотрю в его глаза. Вдруг человек, наблюдающий за нами, спрашивает меня по-русски:
– Что вы тут ищете? Что вам нужно?
– Не много, мы с мамой хотим переночевать у вас, если можно?
Мужик смотрит на меня, и я вижу что-то странное в его лице.
– Что ты сделала, что пес тебя полюбил?
– Я не знаю. Собаки меня любят, а я люблю их.
– Да, я вижу. Твоя мама спит или в обмороке?
– И то и другое. Моя мама очень устала. Помогите мне завести ее в дом.
Он поднимает маму и заводит ее в дом. Его жена стелет что-то около печи. Он укладывает маму. На печи лежит ребенок, девочка, укрыта двумя клетчатыми одеялами. Она спит. Очень тяжело дышит. Лицо у нее красное. Мужик ничего у меня не спрашивает и его жена тоже. Я сижу на лавке около стола. Кто-то, наверно его жена, приносит мне горячую кукурузную кашу. Это хорошо пахнет. Я пытаюсь покормить маму с ложечки. Она не хочет раскрыть рот. Я доедаю кашу. Мне приносят стакан молока. Мужик подходит ко мне, поднимает мой подбородок пальцем, смотрит мне в глаза…
– Я хочу знать, как тебя зовут?
– Меня зовут Татьяна.
– Что? – сказали они вместе – нашу дочь зовут Татьяна!
– Ваша дочь больна? Сколько ей лет?
– Ей одиннадцать и у нее тиф.
– Мне тоже одиннадцать.
Я уснула на лавке. Женщина сняла с меня пальто и постелила его на полу рядом с мамой. Я легла рядом с ней и положила руку маме под голову. Мама крепко спит, но когда почувствовала меня рядом, она проснулась. Она посмотрела на меня и сказала мне охрипшим голосом:
– Таточка, иди к Рае!
– Раи здесь нет.
Она закрыла глаза и сказала:
– Я тебе говорю – иди к Рае!
Я не поняла, почему мама попросила меня идти к тете Рае. Она прекрасно знала, что тетя Рая в Бухаресте. Я ее обняла и уснула. Утром я проснулась. Мамы нет рядом.
– Где мама?
– Твоя мама ушла в лучший мир, – сказала мне крестьянка – теперь ей не холодно. Ей не больно.
– Но где она?
– Мой муж отвез ее на санях в лес, там он выкопает ей… могилу. Возьми ее пальто. Оно ей больше не нужно.
Я держала пальто двумя руками. Длинное черное пальто.
– Ты не сможешь его носить. Даже мы, цыгане, не носим такие длинные вещи.
– Вы – цыгане?
– Да, мы цыгане. Мы недавно в деревне. Пытаемся привыкнуть.
– Мне надо уходить?
– Нет, нет. Не уходи никуда. Когда мой муж вернется, мы помолимся о душе твоей мамы. Потом мы тебя искупаем, отчистим тебя от вшей и оденем тебя в одежду нашей Тани.