Дитя примирения - страница 22

— Она знает, что что-то случилось. Сказала, что собирается прилететь сюда, чтобы навестить тебя.

Полотенце упало Дине на плечи. Джанет подошла, села рядом с ней на кровать, пальцами убрала прядь влажных волос, упавшую Дине на лицо.

— Может, с ними поговорит Этан?

Дина горько усмехнулась и покачала головой.

— Я скажу им, что у меня грипп, или еще что-нибудь придумаю. — Она грустно улыбалась. Никогда раньше ей не приходилось лгать своим родителям, но теперь у нее не было выбора. Они не переживут, если узнают правду. — Это почти правда, — добавила она, пытаясь оправдаться. — Последние две недели меня все время подташнивает.

Джанет уставилась на нее.

— О, Дина! Ты не думаешь…

По спине Дины пробежал холодок, когда она посмотрела в полные ужаса глаза Джанет.

— Что не думаю? — тихо и с испугом спросила она.

— Что ты, может быть, беременна?

Сердце забилось частыми, болезненными ударами.

— Нет. — Дина ухватилась за это слово, оно повисло в воздухе… «Нет! Ты же не сделаешь этого со мной, Господь?! Пожалуйста, Боже, нет!»

ДОВЕРЬСЯ МНЕ, ВОЗЛЮБЛЕННАЯ…

Внутри у Дины все дрожало. Она знала. Ей не нужны были результаты анализов. Что-то внутри подсказало ей — испытания не закончились. Они только начались.

Джанет вскочила и забегала по комнате.

— Не может быть! Это невозможно! Они должны были дать тебе что-то в больнице в ту ночь, чтобы этого нс случилось! Таблетку, которую в таких случаях принимают на следующее утро. Еще какое-нибудь лекарство. Они что, этого нс сделали?

— Нет.

— Ты была в шоке, Дина! Может, ты просто не помнишь?

Она помнила каждую деталь той ужасной ночи. Она не могла ее забыть.

— Они мне ничего не дали, Джанет.

— Но это же преступно! Они что, даже не спросили?!

Дина прикусила губу, ей было стыдно признать, что доктор не только спросил, но и уговаривал ее. Он пытался убедить Дину начать эстрогенную терапию. Она сама отказалась — для того, чтобы теперь столкнуться с ужасными последствиями… Это ее вина. Во всем виновата только она…

Схватив свой ежедневник, она дрожащей рукой открыла его и стала перелистывать страницы, одну за другой. Два месяца и четыре дня со дня изнасилования… Она продолжала листать, пока не наткнулась на едва заметную пометку, сделанную за две недели до того вечера. Бросив ежедневник на колени, она уставилась на дату.

— Кажется, мне лучше пойти к врачу…

Джанет снова села возле нее, взяла ее руки в свои.

— Все будет о’кей, — сказала она, правда, прозвучало это совсем неубедительно. — Я уверена, что даже если ты беременна, а это может быть не так… Хочу сказать, ты столько всего пережила за это время… у тебя наверняка задержка. Скорее всего, именно это и случилось. Врачи дадут тебе что-нибудь, чтобы ты опять была в порядке…

«В порядке? О, Боже, я когда-нибудь снова буду в порядке?!»

Джанет крепче сжала ее руку.

— Даже если ты беременна, они позаботятся об этом, тебе не придется беспокоиться. Никто даже не будет знать. На таком раннем сроке… все равно ничего не будет, и ведь вины твоей в этом нет. И все будет о’кей. Что бы ни случилось, Дина! Держись за это, слышишь? Все будет о’кей!

Вовсе нет… Вовсе не о’кей…

«Я никогда больше не буду прежней, не так ли, Господь? Никогда больше…»

Доктор Кеннон стянул резиновые перчатки и бросил их в металлическую урну, тем временем сестра помогала Дине сесть на процедурном столе. Доктор кивнул сестре, она молча повернулась и вышла из комнаты. Повернувшись к Дине спиной, врач открыл кран и стал мыть руки, пока она поправляла на себе больничную пижаму. Она ждала его приговора, сердце громко стучало.

Доктор опустил ручку крана тыльной стороной ладони и выдернул из держателя два бумажных полотенца.

— Вам надо было согласиться на эстрогенную терапию, мисс Кэрри!

Сердце ушло в пятки… Эти слова и тон, которым они сказаны, были для Дины все равно, что удар. Дальше можно было не объяснять, укор очевиден — она сделала глупость. Дина вся покрылась липким потом, перед глазами плясали желтые точки. Вытирая руки, доктор смотрел на нее мрачно. Наконец, он закончил вытирать руки и бросил полотенца в урну. Дина закрыла глаза, чувствуя, как первая волна шока отступает, оставив ее в оцепенении.