Дивиденды на смерть - страница 5

Не отпуская дверной ручки, Шейн отступил на шаг в сторону.

Проходите, доктор, — пригласил он.

Доктор Педикью протянул руку:

— Мистер Шейн?

Кивнув, Шейн закрыл дверь и, вернувшись, сел. Протянутой руки он не принял.

Доктор Педикью с жеманным видом последовал за ним и тоже опустился в кресло.

— Вас рекомендовали мне, мистер Шейн, как весьма опытного и осмотрительного частного сыщика. — Положив на колени свои нежные женственные руки, доктор подался вперед. Совсем недавно он, видимо, побывал в маникюрном кабинете. — У меня к вам дело исключительно деликатного свойства, — продолжил он мягким, вкрадчивым голосом.

За его пухлыми красными губами время от времени поблескивала белая полоска зубов. — Я лечащий врач мистера Руфуса Брайтона, о котором вы, должно быть, слышали. — Он сделал паузу, ожидая реакции собеседника.

Шейн посмотрел на кончик сигареты.

— Да, — неопределенно произнес он.

— Возникла чрезвычайно сложная и своеобразная ситуация. — Доктор Педикью осторожно подбирал слова. — Возможно, вам неизвестно, что мистер Брайтон недавно женился и его падчерица сопровождала его сюда. — Он снова сделал паузу.

Ничего не ответив, Шейн невозмутимо глядел на дымящуюся сигарету.

Доктор продолжал тем же мягким, вкрадчивым голосом:

— Несчастный ребенок страдает от… галлюцинаций — я сознательно не пользуюсь специальной терминологией, — которые стимулируются сексуальными импульсами. Галлюцинации несут в себе безошибочные симптомы комплекса Электры. В периоды депрессий она становится иногда буйной, и я опасаюсь, что бедная девочка может физически травмировать свою мать.

— Почему же тогда, — раздраженно спросил Шейн, — вы не поместите ее в психиатрическую лечебницу?

— О, это было бы слишком ужасно! — воскликнул доктор Педикью, простирая перед собой маленькие ручки с розовыми ладонями. — Я искренне надеюсь, что сумею излечить ее. Ей нужен постоянный душевный покой. Шок от пребывания в сумасшедшем доме погубит ее окончательно.

— Какова моя роль? — поинтересовался Шейн.

— Ее мать приезжает сегодня во второй половине дня. Я хотел бы, если так можно выразиться, установить наружное наблюдение за матерью и за дочкой, хотя бы в первые дни после приезда.

Сам я в течение этого времени буду внимательно наблюдать за ребенком и надеюсь прийти к окончательному решению, может она быть излечена в домашних условиях или все же требуется стационар.

— Понятно, — медленно произнес Шейн. — Вы хотите, чтобы я не допустил убийства этой сумасшедшей девчонкой своей матери, пока вы будете наблюдать за ней?

В общем, да. Доктор Педикью по-птичьи закивал своей маленькой головкой.

— Желаете, чтобы я не отходил от нее ни на шаг с первого же момента после приезда ее матери? — Голос Шейна стал решительным и деловым.

Думаю, в этом вряд ли есть необходимость. — На лице доктора появилась слабая улыбка. — Достаточно будет незаметного, неафишируемого наблюдения. Нам необходимо соблюдать максимальную осмотрительность, полную конфиденциальность. Мне бы хотелось, чтобы за работу вы взялись сами, а не посылали ваших оперативников.

— Я мог бы, конечно, — небрежно сказал Шейн, — но вам это будет стоить дороже.

— Насчет оплаты не беспокойтесь. — Доктор Педикью поднялся с места и, сунув руку во внутренний карман пиджака, достал бумажник. — Полагаю, вам лучше заглянуть к нам вечером на ужин. Познакомитесь с миссис Брайтон и девушкой. Мы все организуем спокойно, без суматохи.

Шейн тоже встал.

Я приду, пообещал он, — приблизительно в восемь тридцать.

Доктор Педикью кивнул и раскрыл бумажник.

— Аванс — двести долларов, — потребовал Шейн.

Брови доктора Педикью приподнялись. Шейн холодно посмотрел на него. С видимым нежеланием доктор достал две купюры по сто долларов.

Взяв деньги, Шейн проводил посетителя до двери.

— Итак, в восемь тридцать, — сказал он.

Педикью чопорно поклонился и вышел в коридор. Закрыв дверь, Шейн подошел к столу и разгладил между пальцами стодолларовые бумажки. Потом выдвинул ящик стола и достал нитку жемчуга. Завернув ожерелье в банкноты, он сунул его в карман пиджака.

Закончив эту процедуру, он ухмыльнулся и пробормотал: