Дмитрий Донской, князь благоверный - страница 52

Создаётся впечатление, что Михаил не выдержал именно испытания гласностью, «миром», свободой. Не чуя обычной духовной узды, спорящие теряли меру, и смахивало уже на вечевую неразбериху, как будто и позабыли собравшиеся, что они тут всё же друг другу не ровня, что сидят среди них и князь великий и митрополит всея Руси, пред которым всегда склоняли выю в храме, а тут, в хоромах, иные резвецы даже на дыбки перед старцем пытаются встать.

Вопрос о выморочном уделе был, конечно, лишь поводом, а под спудом, взмучивая воду до самого дна, ходили волны давних обид, сто раз уже вслух обсуждённых и вроде бы снятых навсегда, ан нет, не прощены, не забыты, не квиты. В конце концов всё к одному, простейшему, сводилось: зачем Москва великую Тверь обошла? Поди ответь, утешь!

Напоследок и хозяева не выдержали. Таких коней, как Михаил, надо не словом убеждать, а ременными путами, и не медлить, не цацкаться, а то все от единого наплачутся.

В срыве третейского суда, в бессудной расправе над тверским князем преданный ему истолкователь событий, естественно, винит Дмитрия. Якобы лишь задним числом, когда Михаил уже сидел в истомлении, уразумел великий князь московский, что «недобре бояре его о князе Михаиле советоваша». Вина его вроде бы косвенная: это бояре уговорили Дмитрия заточить знатного соседа в темницу. Но и усмешка скрыта в истолковании: своей-то воли нет у восемнадцатилетнего князя, охмурили его слуги верные.

Гнев и ярость непереносимая распирали грудь Михаила Александровича. Как же так?! Только вчера он спорил, доказывал своё, и — не сон ли это дурной? — один, под запором, на пустом чьём-то дворе, без слуг, без бояр верных, оскорблённый, обесчещенный, будто подлого вора, впихнули его сюда. Его, русского князя, сына и внука прославленных мучеников за веру и родимую землю! А бояре именитые? Тоже небось по темницам рассованы? Славная беседушка, ничего не скажешь! Ну, с желторотого Дмитрия какой спрос, но митрополиту он верил, его и любил, кажется, как же тому-то не совестно? Да и сам хорош! Как было не раскусить сразу, что его просто-напросто заманивают на Москву и всё уже предрешено — и этот позор, и… Не уготована ли и ему участь несчастного рязанского князя Константина, схваченного когда-то Данилой Московским, а сыном его Юрием убитого?

Неизвестно, сколько бы ещё просидеть Михаилу под замком, но на его удачу в Москву как раз прибыли из Орды три знатных татарина. Может, и не по этому делу они прибыли, однако, прослышав о случившемся, выразили великому князю московскому своё неудовольствие. С тверскою тяжбой сам царь разберётся, не Дмитрия это забота.

Отпуская Михаила Александровича с его боярами восвояси, в великокняжеском совете прекрасно понимали, что отпускают убеждённого врага, готового во всём отныне идти до конца… О настроении вчерашнего заточника красноречиво говорит его придворный историк: «Михайло Александрович тверский о том вельми оскорбися и негодуя, нача имети вражду к великому князю Дмитрию Ивановичу». Но и не отпустить его было нельзя. И не только потому, что на срочном освобождении настаивали ордынцы. Стиснув зубы, Михаил всё-таки вынужден был отступиться от части спорного удела в пользу Еремея. Вместе с последним в Вертязин направлялся московский наместник, малая частица исконно тверской земли бралась под надзор великокняжеского управителя. Мера жёсткая, чрезвычайная, но как было ещё доказать Михаилу необходимость хотя бы внешнего смирения?

Вскоре подтвердились самые худшие опасения московского правительства: Михаила понесло. Его политическая целеустремлённость получала сейчас сильный дополнительный толчок в виде личного повода к борьбе с Москвой. Он чувствовал себя оскорблённым до глубины души, и это чувство заслоняло перед ним мрачную картину возможных последствий. Всё будущее грезилось ему лишь в ослепительном свете отмщения и новой, его руками сотворяемой всерусской славы Твери.

Летом 1368 года Дмитрий Московский был вынужден срочно выслать многочисленное войско в тверские пределы. В связи с чем? Тверской летописец и об этом умалчивает. Можно догадываться о каких-то упреждающих действиях Михаила: набеге на Вертязин? расправе с тамошним московским наместником?