Дмитрий Кантемир - страница 9
– Ваше величество! – заговорил он глухим, как из бочки, голосом. – Русета ты освободил, Маврокордатч отпустил. А мне никого не оставил! Не хочу я госпо-дарский хлеб даром есть, он у меня поперек горла встанет…
– Кто этот человек? – нахмурил брови Кантемир.
– Палач, – ответил Русет.
– Что ему надо?
– Он просит работы.
– Уберите его из крепости! – приказал господарь дрожащим от гнева голосом.
4
Дорога углублялась все дальше в лес, и старый цыган, сопровождавший Родику на прогулке, проговорил ворчливо:
– А не повернуть ли нам коней, боярышня?
– Волков боишься, Фалибог?
– Тех, что о двух ногах…
– Так знай, что завтра я поеду гулять без тебя, – засмеялась Родика и, хлестнув коня, помчалась вперед.
Цыган тоже стал немилосердно нахлестывать свою лошадь, но догнать госпожу так и не смог.
Выехав на лесную поляну, Родика придержала коня. Собралась было спешиться, но вдруг вздрогнула: в нескольких шагах от нее стоял на задних лапах рыжий медведь! Какое-то время он оставался неподвижным, а потом, к величайшему изумлению девушки, начал приплясывать и кататься по траве. Страх у Родики прошел. Она уже готова была прыснуть со смеху, но сдержалась. Нахмурилась и что было силы стегнула медведя плетью.
– Ой! – крикнул медведь человечьим голосом и торопливо заковылял в сторону.
Морда зверя откинулась на спину, и под ней оказалось человеческое лицо. Лицо это выражало боль. Притворную, конечно.
– Простите, капитан, – сказала Родика. – Я думала, что у вас больше ума!
– Когда я вижу вас, боярышня, я теряю даже тот, что у меня есть. А чтобы вас увидеть, готов влезть не то что в медвежью – в собачью шкуру!..
– Ваши речи сладки как мед, капитан.
– Благодарю, боярышня.
– Они даже слаще, чем…
– Чем что, боярышня?
– Чем ложь!
Капитан Декусарэ вылез из медвежьей шкуры, навьючил ее на своего гнедого, что пасся неподалеку, и, сев в седло, подъехал к Родике.
– А ведь есть на свете кое-что еще слаще!
– Что может быть слаще лжи, капитан?
– Твой поцелуй, Родика!
– Вы его никогда не получите, капитан.
– Никогда? Что ж, поживем – увидим…
Родика тронула коня и поехала прочь с поляны. Капитан последовал за ней.
Вскоре из леса донеслись звуки турецкой речи. На поляну выехали три всадника на белых скакунах. Родика осадила своего коня на середине поляны. Турки проехали мимо нее, но Декусарэ преградили путь.
Родика прикрыла лицо головным платком. Турки оглядели ее, перевели взгляд на капитана и снова посмотрели на Родику – теперь уже пристально и нагло. Один из них, низенький, коренастый, судя по форме и оружию офицер, оказался за спиной Родики. Он подмигнул, похотливо хихикнул и, обернувшись к своему спутнику слева, многозначительно кашлянул в кулак. Спутник этот был помоложе остальных, стройнее и горячее.
– Эй ты, гяур! – крикнул он, подбоченясь. – У тебя красивая сабля. Она мне нравится…
– Мне тоже! – отозвался капитан.
– Могу поклясться, ты ее украл.
– Эта сабля моего деда.
– А мне нравится твой конь, – вмешался третий всадник, худой угрюмый турок, куривший трубку, инкрустированную золотом.
– А мне – твоя трубка, – отпарировал Декусарэ.
– Обменяемся?
– Нет.
– Почему же?
– Конь – это все, что осталось мне от отца. Турки переглянулись. Офицер громко рассмеялся:
– А красавица тебе от кого досталась, гяур?
– От бога, господа турки! Она – моя жена.
– У нас на Востоке есть обычай, гяур: если гостю что-нибудь нравится, хозяин отдает ему с радостью…
– А у нас нет такого обычая, – ответил капитан, положив руку на эфес сабли. – Да и вы, господа, не гости званые!
– Мы – хозяева! – сказал хмурый турок. – И что не отдают нам по доброй воле, берем силой!
– Не советую! – обнажил саблю капитан.
Родику охватила дрожь. В следующее мгновение маленький турок, что был у нее за спиной, схватил ее поперек туловища и, словно травинку, выдернул из седла.
Турок с трубкой во рту набросился на Декусарэ. Сабля капитана взвилась и, опустившись на ятаган турка, высекла из него искры. Турок пригнулся к гриве коня, но трубки изо рта не выпустил. Выдохнул клуб дыма и снова поднял ятаган. Но капитан снова нанес удар саблей. Чубук, дымясь, упал на землю, а мундштук остался у турка во рту. Турок выплюнул его и, подхлестываемый смехом своих товарищей, взметнул коня на дыбы.