Дневник, 1894 г. - страница 3
Нынче 9 Февраля 1894. Я. П. Всё та же во мне слабость физическая и умственная. Работа Тулона идет всё так же плохо. Много есть концов средних, но нет настоящего сильного. Мож[ет] б[ыть], от того, что начало легкомысленно. Мне продолжает быть серьезно и значительно. Дрожжин умер, замученный правительством. От гос[ударя] никакого ответа, и неизвестно, читал ли он. Чертков б[ыл] нездоров, теперь поправился и пишет, но не приезжает уже. Думал за это время с ужасной силой о значении своей жизни, но высказать не могу и 1/100 того, что чувствовал! Думал:
1) То, что смысл жизни для меня стал уже исключительно в том, чтобы служить Богу, спасая людей от греха и страданий. Страшно только то, что захочешь угадать тот путь, кот[орый] хочет сделать Бог, и ошибешься и поспешишь и, вместо того чтобы содействовать, помешаешь, задержишь. Одно средство не ошибаться — не предпринимать, а ждать призыва Бога — такого положения, в к[отором] нельзя не поступить так или иначе: для Бога, а не против него; и в этих-то случаях все силы души напрягать на то, чтобы делать первое. Как мне надо было поступить с собственностью, как мне теперь надо поступить с>1
2) Это я уже писал, кажется. Но очень ясно думал: человек стоит на пути истинной жизни только тогда, когда то, что он делает, ведет его к совершенству и содействует установлению Ц[арства] Б[ожия] на земле. И только тогда чувствуешь полное удовлетворение, когда сознаешь, что подвигаешься вперед, подвинулся, и когда видишь, что послужил людям, миру, когда служишь им. Это не рассуждение, а утверждение несомненного факта. Только эти два чувства дают удовлетворение.
3) Ясно пришла в голову мысль повести, в к[оторой] выставить бы двух человек: одного — распутного, запутавшего[ся], павшего до презрения только от доброты, другого — внешне чистого, почтенного, уважаемого от холодности, не любви.
Очень вял и слаб.
9>2Февраля 94. Я. П. Е. б. ж.
23 Марта. [Москва.] И я жив. Почти 1 1/2 месяца не писал в эту тетрадь. За всё это время писал Тулон и дней 5 тому назад кончил и решил не переводить и не печатать. И это облегчило меня. Поша вернулся. Была Хилкова. Письмо не имело никакого действия — скорее вредное. Событие и важное и тяжелое это установившиеся у Т[ани] отношения с —. Самые чистые хорошие дружеские отношения, но исключительные. Это б[ыло] скрытое влюбление. Она мне сказала, и я говорил с ним. Они решили откинуть всё излишнее, исключ[ительное]. Он уехал. Во мне это возбуждает мучительное и скверное чувство — унижение за нее. Таня ездила к Леве в Париж, и вот с неделю как они приехали. Он хорош, нравственен, но болезнь всё гнетет его. С С[оней] отношения хороши, но... Я собираюсь ехать к Черткову. Занимаюсь опять теорией искусства, по случаю предисловия к Моп[ассану]. Предисловие тоже не выходит. Многое хочется писать, но как будто сил нет. Надо попробовать чисто худож[ественное]. Думал за это время:
1) Искусство истинное только тогда, когда совпадает внутреннее стремление с сознанием исполнения дела Божия: можно стремиться выразить то, что занимает, но что не нужно Богу, и можно стремиться содействовать произведением искусства делу Божию, но не иметь к нему внутр[еннего] стремления, и будет не искусство.
2) Художеств[енное] произведение есть то, к[оторое] заражает людей, приводит их всех к одному настроению. Нет равного по силе воздействия и по подчинению всех людей к одному и тому же настроению, как дело жизни и, под конец, целая жизнь человеческая. Если бы столько людей понимали все значение и всю силу этого худож[ественного] произведения своей жизни! Если бы только они так же заботливо лелеяли ее, прилагали все силы на то, чтобы не испортить его чем-нибудь и произвести его во всей возможной красоте. А то мы лелеем отражение жизни, а самой жизнью пренебрегаем. А хотим ли мы, или не хотим того, она есть худ[ожественное] произведение, п[отому] ч[то] действует на других людей, созерцается ими.
3) Терять людей?! Мы говорим: я потерял жену, мужа, отца, когда они умерли. Но ведь часто и очень часто бывает, что мы теряем людей, к[оторые] не умирают: так расходимся с ними, что они хуже, чем умерли. А напротив, часто, когда люди умирают, мы тогда-то и находим их, сближаемся с ними.