Дневник 1919 - 1933 - страница 18
Перевод «Апельсинов» наконец окончен и проверен и, по-видимому, вышло очень хорошо. Сдал ноты и жду чека. А то осталось пятьдесят долларов и куча счетов, по которым надо платить.
Стелла приехала ко мне в West End и обедала у меня. Так как я всегда обедаю один и на окружающую публику не обращаю внимания, то сегодня все на нас таращили глаза. После обеда Стелла поднялась ко мне. В десять часов явился владелец отеля, еврей, говоривший по-французски, и, вызвав меня в коридор, с выпученными глазами сказал: «Ecoutez, mais vous avez une femme?»[19]. Он, конечно, не мешается в мои дела, но внизу уже разговаривают: есть мамаши, которые имеют дочек и т.д.
Стелла была очень смущена и заявила, что обыкновенно христиане бывают свиньями, но если еврей окажется свиньёй, то он уж будет всем свиньям свинья. После этого я её в автомобиле повёз в Asbury.
С владельцем отеля я холодно раскланиваюсь. По-видимому, это будет стоить мне денег, потому что он не сделает скидку, которую обещал. Но в офисе безумно любезничал. Я решил объявить обитателям отеля войну и сделал заявление, что дети орут, как на рынке, и не дают покоя.
Начал инструментовать третий акт. Чувствую, что к первому октября не поспею. Устают глаза. Да и то я почти не пропускаю ни одного дня. Единственная надежда, что вторая половина третьего акта будет легче и пойдёт быстрее. Да ещё: может быть, вся опера будет не на пятьсот пятьдесят страниц, как я считал, а меньше, около пятисот. Тогда еле-еле к сроку.
Из Чикаго чек на полторы тысячи. Очень мило, не то, что в первый раз, и я снова достиг максимального состояния. Впрочем, лишь номинального: если сосчитать долги (тысяча двести Башкирову, пятьсот в Русское посольство, четыреста пятьдесят Вышнеградскому, сто шестнадцать преступных долларов, сто Лилиенталю, много - неизвестно сколько - Ингерманам, сто Минстеру), то температура окажется много ниже нуля.
Относительно клавира, то я всё-таки был шикарен: прислал его за месяц до срока. Поспею ли с партитурой? Она да операция, в сущности, заполнили всё лето. Конечно, жаловаться нельзя: живу удобно, у берега милого Атлантического океана, но самоё лето как-то скользнуло вне меня.
Вожусь с разрешениями для мамы. Билет ей будет оставлен на «Владимире», уходящем в Новороссийск и затем возвращающемся обратно, а с визой дело ещё неясно.
На Кавказе американского консула нет. Можно ли достать отсюда?
Начал играть на рояле, которого не касался с первого апреля. Но пальцы в очень приличном состоянии. Даже я сказал бы есть шаг вперёд в смысле гибкости удара. После весенних занятий роялем я развивался по инерции. Я верю в это и неоднократно проверял это предположение.
Буду учить Пятую французскую сюиту Баха, три контрданса Бетховена (которые я играл двенадцати лет с Глиэром) и Сонату-fis Шумана (играл, оканчивая Консерваторию). Считаю всё это учение потерей времени, но приходится сделать уступку американским вкусам, просящим что-нибудь «известненького».
Первый recital двенадцатого октября. Несколько рановато, но я ничего не имею против (если позднее, то залы уже разобраны на все воскресные дни).
Стелла сообщает, что, вероятно, она с отцом уедет на два месяца в Лондон играть. Я ответил: «Хорошо, я начну себе подыскивать кого-нибудь другого». Это её всполошило: неужели я низвожу наши отношения до того, что их с лёгкостью можно заменить «кем-нибудь другим»? Мы с нею обедали за городом и провели время с большою негою.
Очень любезное письмо от секретаря нашего посольства: виза для мамы будет, и всё проще, чем до сих пор казалось. Так как на Кавказе консула нет, то разрешение дать визу будет телеграфировано в консульство, а в Новороссийск будет дан приказ принять маму на пароход. Написал мне письмо и отправил с бароном Вольфом, официальным лицом, едущим на Кавказ.
Эта виза меня очень обрадовала.
Кончил Кухарку и таким образом вторую картину третьего акта. Когда я сочинял, у меня был план инструментовать второй раз антрактовое скерцо иначе, чем в первый, но оно так «крепко» легло в первую инструментовку, что я не вижу второй. Поэтому оставил пустые страницы, дам переписать переписчику и приступлю прямо к третьей картине.