Дневник чайного мастера - страница 8

— Вот это — динамики, — со знанием дела сказала Санья. — Обычная архетехника, мне уже попадались такие. На нем раньше что-то слушали.

Между динамиками имелась прямоугольная выемка чуть шире моей ладони, ее закрывала треснувшая крышка, которая отодвигалась. На верхней панели в ряд стояли ручки с полустертыми стрелками в разные стороны, одна немного больше других. Если ее покрутить, то красная стрелка начинала двигаться по шкале с непонятными цифрами: 92, 98, 104 и так далее. Справа была надпись «мГц». Еще сверху было круглое углубление, немного больше углубления спереди, закрытое прозрачной крышкой.

Конечно, такую находку Санья обязательно отнесет к себе в мастерскую. Вижу, как она уже размышляет об устройстве этого ящика, представляет себе, как разбирает его, запоминая порядок деталей, как подводит электричество от солнечного генератора, чтобы посмотреть, что выйдет из ее затеи.

Мы еще немного побродили по свалке и не обнаружили ничего полезного, кроме разбитых игрушек, непонятных осколков, изуродованной посуды и мириадов рваных пластиковых пакетов. Когда мы повернули назад к дому, я сказала Санье:

— Знаешь, если когда-нибудь докопаться здесь до самого дна, то, кто знает, может, тогда удастся понять архемир и людей, выбросивших все это.

— Ты слишком много думаешь о них, — буркнула она в ответ.

— Но ведь и ты думаешь, а иначе зачем приходишь сюда?

— Я думаю не о них, а об их устройствах. Думаю о том, что они умели и что они оставили нам, — ответила Санья, положив руку на мою.

Через ткань рукава я почувствовала тепло ее пальцев и солнце вокруг них — два разных тепла рядышком.

— Тебе, Нориа, не стоит о них думать, ведь и они когда-то не думали о нас.

Невозможно не думать о них, но архемир льется в наш неомир, в его небеса и в его пыль. И тут волей-неволей задаешься вопросом: «Вливался ли хоть когда-нибудь наш неомир — мир, в котором мы живем, в их мир — мир, который был?» Я представляю, как на берегу реки, русло которой нынче всего лишь сухой шрам на поверхности земли, стоит женщина: она не молодая и не старая, или это мужчина — не имеет значения. У нее светло-каштановые волосы, она смотрит на бурлящую воду, возможно грязную или прозрачную, и думает о том, чего еще никогда не было.

Мне хочется представить, как она идет к дому и там делает что-то, подсказанное ей только что увиденным или воображенным, а потом повторяет еще раз на следующий день и через день опять. И все-таки я вижу ее снова, вижу совсем другой: она поворачивается и ничего не делает иначе. И теперь я не знаю, какой из этих образов явный, а какой всего лишь отражение в прозрачной, недвижимой воде — настолько четкий, что его можно принять за действительность.

Смотрю на небо и на свет, смотрю на природу вокруг — они такие же, как и в их мире, и не такие же, а течение воды и времени не останавливается.

Возвращаясь обратно, мы почти не говорили.

Пока я привязывала отремонтированную бутылку к тележке, Санья ушла на веранду. Стоял ослепительно ясный день, а она — такая маленькая, худенькая и невзрачная — пряталась в тени.

— Нориа, а что насчет платы? — спросила она.

— Подожди до вечера, принесу тебе воды, — ответила я и пошла домой. В ответ Санья слегка улыбнулась.

Отцу бы все это не понравилось.

Поздним вечером следующего дня я стояла на дорожке, ведущей от чайного домика к воротам, и собирала мяту. Бледные песчинки молча подрагивали между камнями, словно вода вокруг забытых островов. Тут же росли три чайных куста, зелеными языками пламени поднимавшиеся к совершенно ясному небу. Я положила листки мяты в рот и забралась на холмик около ворот, откуда виднелась дорога к нашему дому, вьющаяся между дрожащими тенями редких деревьев. Самое пекло уже закончилось, и церемониальная одежда не казалась такой жаркой. Ноги устали от неудобных сандалий, и руки болели.

Утром отец проснулся, как только слепящий свет солнца сменился, став нежно-золотым. Обычно в день чайной церемонии он не будил меня так рано, но в этот раз был строг. Конечно, это было наказание за то, что вчера я допоздна засиделась у Саньи. Он давал мне задания одно за другим, даже три за раз, и, когда мама вышла к завтраку, я уже успела вычистить сад, принести больше обычного воды в чайный домик, дважды подмести там пол, развесить разноцветные фонарики внутри и снаружи, проветрить церемониальную одежду, вымыть и высушить котелки, чайники и чашки, расставить их на деревянном чайном подносе, вытереть пыль с чаши в саду и трижды передвинуть скамейку на веранде, пока отец не остался доволен.