Дневник домового - страница 4
10 декабря
Бобик покусал приходившего в гости Михалыча. Тот обиделся.
Маня ходила искать работу. Ничего. Думает, не пойти ли в дворники.
11 декабря
Бобик рассказал свою родословную. Оказывается, у него папа -чистокровный сенбернар. У них с его мамой, дворняжкой, такой роман был - только кино снимать. Маня, если б узнала, точно рыдала б.
Деньги на исходе. Манька сегодня открывала шкаф, долго там рылась. Захлопнула дверцу, вздохнула тяжело. Нет, мы пойдем другим путем! В смысле - не Глафириным.
12 декабря
Бобик сегодня не ел ничего, хотя куриные головы были вполне...Говорит, живот болит, всю ночь скулил. Приходил Михалыч. Помирились. Советует Бобику давать кору дуба. Да где ж я ее?...
Маня нашла в кармане старого пальто пятак. Купила килограмм конфет. За вечер съела. Бумажки, естественно, кидала за диван. Решил ночью вымести, так еле разогнулся потом. Проклятый радикулит! Вот в деревне можно было в баньку сходить, да березовым веничком... Старость не радость, что и говорить.
13 декабря
Ой, горе, горе горькое! На кого ж ты нас покидаешь, защитник! Друг ты мой дорогой, острые зубы, холодный нос, мохнатый хвост!
Помирает наш Бобик. Глафира его отравила. Признался, что соблазнился и взял из ее рук кусок ливерки. Лежит теперь и смотрит своими собачьими глазами: дескать, что ж я вам люди сделал? Да лучше б жил я на помойке до старости, чем помереть из-за куска ливерки в самом расцвете сил!
А во всем виновата паршивая кошка. Только у нее девять жизней (выходит, еще восемь осталось), а у собаки всего одна. И так быстро оборвалась...
Манька собиралась ехать в ветлечебницу, а потом вспомнила, что денег-то нет, и теперь сидит, гладит его, плачет. Остаемся мы с тобой, Маня, одни-одинешеньки, никто нам лапы не подаст!
14 декабря
Похороны.
15 декабря
Тоска. Маня весь день дома. Сидит на диване и телевизор смотрит. А он и не включен даже.
16 декабря
То же самое. Она белье вчера вечером замочила, а я ночью не выдержал, простирнул. Утром долго рассматривала висящие на балконе вещи. Покрутила пальцем у виска. Надо бы осторожнее...
17 декабря
Без особых сдвигов
18 декабря
Тараканы куда-то пропали. Хотя понятно - в доме второй день ни крошки еды.
Зато ни с того ни с сего, заработали часы с кукушкой. В двенадцать часов дверца вдруг открылась, птица выглянула и на всю квартиру: ку-ку!
Маня сразу подбежала и спрашивает:
-Кукушка, кукушка, сколько мне лет жить?
Ясное дело, та прокуковала еще одиннадцать раз. Высунулась было еще, но, видимо, сообразила, что это уже лишнее и с размаху захлопнула дверцу.
Маня пожала плечами:
-И что ж я буду делать?
Слишком сложный вопрос для глупой птицы.
Едет крыша. Нет, ни в доме, хотя через пару лет и такое вероятно, строили ж, как попало, в дождь вечно затекает... Но пока едет только у нас с Маней.
19 декабря
Дом, в котором мы живем, называется дурдом!
Манька весь день сидела в темноте, не включая света. Потом произнесла:
- У меня высшее техническое. Должна уметь все просчитывать. Что мы имеем? Я плюс диван - два. Что потеряли? Работа плюс Юрик плюс Бобик - три. Два поделить на три... Получаем ноль целых, шесть в периоде. Шесть, шесть, шесть...Каждый день - шесть, всё одинаковое, и так без конца... Шесть, шесть, шесть... Шестьсот шестьдесят шесть - число дьявола! Вот почему мне так не везет!
И засмеялась...У меня от этого смеха мурашки по спине пробежали! Господи, лучше б она плакала!
Серафима Ивановна почти поседела, у Николая Гаврилыча - морщина поперек лба.
Все, я больше не могу! Надо срочно предпринимать чего-то.
20 декабря
Решился. Минут сорок назад, Манька заснула уже, два раза набрал Люськин номер. У нее телефон с определителем, должна понять.
Жду. Только что прокуковало десять. Сижу за холодильником, пишу.
Звонок!
Манька поплелась открывать.
Так и есть - Люська, перепуганная!
-Привет! У тебя случилось чего?
-Да нет, хорошо все!
-Да ну, хорошо, вон как осунулась! И синяки под глазами!