Дневник Доры - страница 4
Вообще больше не буду рта раскрывать по этому поводу – пока это бесполезно.
1 октября
Ура! Зоя согласилась сегодня поспать на балконе. Срочно хватаюсь за свою тетрадь.
Я часто поругиваю себя за то, что не начала вести свои записи раньше, для Насти, когда та была совсем маленькая. Вернее, записи были, но в компьютере, не в тетрадях. Какой-то вирус уничтожил однажды все мои текстовые файлы. Восстанавливать по памяти я ничего не стала – настолько была зла на ситуацию.
Моя однокурсница по геофаку Маша Рогачкова всегда мне говорила:
– Один ребёнок в семье – халява.
Она была права: Настины первые годы жизни были наитруднейшими, но как-то эта жизнь с одним ребёнком мне легче давалась, чем сейчас, с появлением Зои.
Настин папа, к сожалению, ушёл из жизни через три недели после её рождения – автомобильная авария. Летом, у нас на даче. Он и насмотреться толком на дочь не успел. У меня на тот момент была только моя законная московская прописка у бабушки с дедушкой на Октябрьской улице и неоконченное высшее образование – четвёртый курс института. Своего жилья и стабильных заработков у меня вообще не предвиделось – мне только что исполнился 21 год. Ну и моя мама, уже тогда в своём образе, оказывала мне очень мощную «поддержку».
Мама решила забрать нас с Настей жить к себе в однокомнатную квартиру, повторяя всё время:
– Ничего, Веруша, мы сильные, прорвёмся!
Куда прорвёмся-то?.. К новым образам, что ли? Воспринимала ли она моё вдовство всерьёз? Ради меня ли вообще она этот поступок совершила – позвала жить к себе – или ради того, чтобы сообщить миру, на какие добрые дела она способна? Эх, мама…
С мамой было тяжело. Мы спали с ней в одной кровати, я печатала свой диплом по ночам на кухне. Если же к маме кто-то приходил, то печатала в ванной комнате, сидя на табуреточке, пристраивая печатную машинку «Ромашка» на коленях. Со временем я стала давать уроки французского детям – пенсии по потере кормильца не хватало.
Но всё это было как-то терпимо, как-то переносимо. Самым болезненным для меня было ощущение, что я мешаю своей маме… обрести нового мужа. Ведь она собиралась приводить его в свою однокомнатную квартиру. Мужчин с квартирами у неё никогда не было, она таковых почему-то вообще не искала.
К началу зимы я стала себя чувствовать немножко на спящем вулкане: куда нам с Настей нужно будет перемещаться в «случае нового мужа»?
И вот однажды мама вернулась домой счастливая: новый муж был найден.
– Работаем мы в разных местах, но жить мы будем вместе! – торжественно заявила она (о новом муже). Это, кажется, была фраза из какого-то фильма.
– Мам, а мне – куда?
– А ты должна в 24 часа, как говорится, решить свои квартирные вопросы.
Была середина декабря.
Я прожила с новым маминым мужем и счастливой мамой ровно неделю. Муж, кажется, вообще нигде не работал. Они спали на полу на кухне, оставив нам с Настей комнату. Вернее, не спали – больше гремели пустыми бутылками. Входная дверь постоянно хлопала: тогда спиртное продавали круглосуточно.
Я переехала жить к бабушке с дедушкой – мне даже выделили отдельную кровать, хотя могли бы и комнату маленькую нам с Настей отдать. Долго мы там не задержались – из-за тесноты главным образом. Ну и у меня снова возникло ощущение, что мы мешаем: ребёнок по ночам может заплакать, дедушка с бабушкой уже старенькие, им нужен отдых и так далее. Они мне никогда ничего не предъявляли, не гнали, но я в итоге прогнала себя сама – к родителям покойного Дениса на Цветной бульвар. Там была замечательная отдельная комната в большой квартире и там были очень рады внучке. Если бы ещё мой дорогой свёкр не пил!..
На Цветном бульваре мы с Настей прожили больше года. Мои родственники (особенно мама) были счастливы, что мы «так удачно пристроились» и больше их не докучаем своим присутствием. Хотя общаться мы продолжали, я даже иногда заезжала к маме в гости.
Я получила диплом, но устроиться куда-то на серьёзную работу не могла. Для этого нужно было отдавать Настю в детский сад, то есть иметь чёткое место жительства на ближайшие четыре-пять лет. Меня брало сильное сомнение, что в моём случае это возможно: у нас с ней у обеих был статус бомжей.