Дневник Кокса - страница 8
Аутомодону. — Нам неизвестен точный возраст мистера Бейкера из театра Ковент-Гарден. Мы не знаем также, связан ли сей сын Феспида[6] узами брака.
Утке с зеленым горошком. — Поясняем: когда А. ставит ладью на поле офицера Б., а Б. при этом уходит на два поля своей королевской пешкой и делает шах королеве, ничто не препятствует королеве Б. взять пешку А., если Б. сочтет это целесообразным.
Ф. Л. С. — Мы неоднократно отвечали на вопрос о мадам Вестрис[7]: ее девичья фамилия Берталоцци, а замужем она за сыном Чарльза Мэтьюса, знаменитого комического актера.
Честная игра. — Лучшим игроком-любителем в бильярд и экарте является Коукс-Таггеридж-Коукс, эск. (Портленд-Плейс и Таггериджвиль). Знаток бильярда Джонатан может из ста партий выиграть у Коукса только две. В карточной игре Коуксу вообще нет равных. Verbum sat [8].
«Сципион американский» — болван.
Я прочитал вслух касающиеся меня строки графу и Хламсброду, и оба они диву давались, каким образом до редактора столь влиятельной газеты дошли эти сведения; и тут же решили, что барон, все еще так глупо кичившийся своей игрой, будет донельзя раздосадован моим успехом. Когда барону прочитали корреспонденцию, он и впрямь рассвирепел.
— Это есть столы, — вскричал он. — Столы (или, как он выговаривал, «здолы»). — Поезжайт Лондон, пробовайт аспидный стол, и я вас буду обыграйт.
Мы оглушительно расхохотались, а потом в конце концов порешили, — отчего ж не потрафить его сиятельству? — что я сыграю с ним на аспидном столе или на любых других по его выбору.
— Ошень гут, хорошо, — сказал он. — Я живет у Абеднего, на Квадранте[9]. Его здолы хороши. Будем играйт там, если вы согласен.
Я ответил, что согласен, и мы условились как-нибудь в субботний вечерок, когда Джемми бывает в опере, поехать к барону, — пусть попытает счастья.
Так мы и сделали. Маленький барон закатил нам отличный ужин, шампуни — море разливанное, и я пил, не отказывался; за ужином мы много шутили и веселились, а потом спустились в бильярдную.
— Неужели это шам миштер Кокш, жнаменитейший игрок? — прошамкал мистер Абеднего. В комнате, кроме него, находились два его единоверца и несколько знатных иностранцев, грязных, усыпанных табаком, заросших щетиной, как оно иностранцам и положено. — Неужели это миштер Кокш? Видеть ваш — большая чешть, я нашлышан о вашей игре.
— Полно, полно, — говорю я (голова-то у меня осталась ясная, все смекаю). — Знаем эти штучки. Меня вам на крючок не подцепить.
— Да, шорт побраль, эта рибка не для тебя, — подхватил граф Мазилó.
— Отлишно! Ха-ха-ха! — фыркнул барон. — Поймайт на крюшок! Lieber Himmel [10] может, и меня в придачу? Хо-хо!
Игра началась.
— Ставлю пять против четырех на Коукса! — завопил граф.
— Идет! — ответил другой джентльмен.
— По двадцать пять фунтов? — предложил граф,
— Идет! — согласился джентльмен.
— Беру ваших шесть против четырех, — сказал барон,
— Валяйте! — ответил я.
Он и глазом моргнуть не успел, как я выиграл. Сделал тринадцать карамболей без передышки.
Потом мы выпили еще. Видели бы вы длиннющие лица высокородных иностранцев, когда им пришлось вытаскивать карандаши и подписывать долговые расписки в пользу графа!
— Va toujours, mon cher [11], - сказал мне граф. — Вы для меня выиграль триста фунтов.
— Теперь я играйт на гинеи, — говорит барон. — Давайт семь против четыре.
Я согласился, и через десять минут я выиграл партию и барон выложил денежки.
— Еще двести шестьдесят, дражайший Коукс! — говорит граф. — Ви мой ange gardien [12].
Тут я услышал, как Абеднего шепнул одному из знатных иностранцев:
— Ну и проштак этот Коукш, пропушкает швое шчаштье.
— Беру ваших семь против четырех, до десяти, — предложил я барону.
— Дайте мне три, — сказал он, — тогда согласен.
Я дал ему три и… проиграл, не добрав одного очка,
— Удвоим или дофольно? — спрашивает он.
— Валяйте, — отвечаю я, задетый за живое. — Сэм Коукс не отступает.
И мы стали играть. Я сделал восемнадцать карамболей, а он пять.
— Швятой Моишей! — воскликнул Абеднего. — Этот малютка Коукш волшебник! Кто будет вешти шчет?
— Ставлю двадцать против одной, — объявляю я. — В гинеях.