Дневник Мелани Вэйр - страница 14

Для Дэи нет ничего особенного в том, чтобы переспать просто ради удовольствия. Что странно. Мне казалось, за три тысячелетия в этом отношении можно бы уже перебеситься. По-хорошему, я не представляю, чем её можно удивить. Наверное, это охренительно скучно и тоскливо. Так, что удавиться хочется. Надеюсь только, что после нашего марафона ей больше не захочется ещё долго. Кто знает, какие у неё сексуальные аппетиты.

Пока он спал, я беззастенчиво на него глазела: осторожно, чтобы не разбудить. У парня светлые волосы и серые глаза, красивые, правильные черты лица. Торс, которому позавидуют многие голливудские актеры и… хм, большой. Действительно большой.

Раньше я бы лет десять жизни, не задумываясь, отдала, только чтобы очутиться с таким в постели. Он из тех, на кого женщины западают сразу, окончательно и бесповоротно. Кому хочется позвонить и сходить на свидание. Может быть, даже не на одно. У таких, как он, обычно целые гаремы из влюбленных поклонниц, ему не до романтических встреч. Такие парни сами выбирают, с кем провести ночь, и редко возвращаются. Глядя на него, я не испытывала ровным счетом ничего, и мне вдруг стало не по себе. Ещё больше не по себе мне стало, когда он, проснувшись, предложил повторить или встретиться вечером, Дэя вышвырнула его за дверь, даже не налив кофе, а я не почувствовала ни малейшего сожаления.

Поневоле пришлось задуматься о том, что волнует меня гораздо, гораздо больше всех парней мира, вместе взятых. Эти эмоции, которые я сейчас испытываю – они мои или Дэи? Может ли так случиться, что она начнет влиять на меня, а я на неё? Можем мы обе перестать существовать, как отдельные личности, и стать моральным созданием Франкенштейна?

Дэя неохотно отозвалась, что такое исключено. Не сказать, чтобы меня это успокоило. У неё это первый опыт замещения, а теория имеет обыкновение розниться с практикой. Что, если все, что она чувствует, накладывает отпечаток на меня, и наоборот? Что, если её равнодушие станет моим? Или хуже того, я вдруг начну кидаться на людей?

Она открывается мне неохотно, понемногу, и я даже представить не могу, какая она на самом деле. Вдруг её пустота переберется в меня? Из того, что я помню по давним воспоминаниям, по тем, от которых у меня до сих пор мурашки по коже… В ней будто открылась гигантская черная дыра, которая поглощала изнутри весь её свет и любую способность чувствовать. Господи, такого я точно для себя не хочу. Временами я просила о том, чтобы получить возможность не заморачиваться на счет особо одаренных людей, которые меня с радостью гнобили, но не заморачиваться и не чувствовать ничего – разные вещи.

Пожалуйста, только не это… Нет. Свое тело я уже потеряла, но я не хочу вдобавок лишиться ещё и души.

– Завтра я покажу тебе того, ради кого мы здесь, – неожиданно произнесла Дэя, выдернув меня из цепких лап страха, не позволяя замкнуться в себе.

Сейчас напишу нечто донельзя странное, но, кажется, я ей благодарна.

Запись тринадцатая. 8 августа, 10:40

Я не смирилась, нет. Наверное, может так показаться по моим предыдущим записям. Можно решить, что я принимаю Дэю, как самое себя. Дело не в этом. Я просто не хочу сойти с ума в борьбе, в которой заведомо проиграю. До того, как в этом дневнике появилась первая запись, я пробовала избавиться от неё, вытолкнуть из собственного сознания, перекричать, затолкать в угол. Она отшвырнула меня, как нечто, недостойное внимания и бесконечно слабое. Несколько раз подряд меня поглощала липкая, обволакивающая темнота, в которую я падала, как в небытие. Это неприятно, можете мне поверить. Если бы у моего сознания было тело, я бы делала судорожный вздох всякий раз, как возвращалась.

Представьте, что вас нет. Нет нигде, а потом вы открываете глаза и снова видите этот мир. Умирать и воскресать раз за разом – занятие неприятное, и в чем-то весьма болезненное. Я отказалась от него – до того дня, как смогу справиться со своим страхом и снова попытаюсь. Дэя знает об этом и мне кажется, ей нравится. Нравится, что я не сдаюсь, продолжаю барахтаться. Пока что я не могу понять, нравится ли ей сам факт моих тщетных попыток сопротивления и власти надо мной, или же…