Дневник одиночки - страница 8

Меня пугает эта его безумная идея. Он слишком сильно воспринимает простую теорию. Его это может погубить.

Кем же я была? Чего добивалась?

У него были светлые волосы, и я любила их трогать. Мне больно от всплывшего воспоминания. Мысли путаются.

Сегодня Дмитрий спросил, а уверенна ли я, что это именно мои воспоминания? Я в смятении. Он говорит, что все это лишь испытание. Не хочу его слушать. Речи этого мужчины похожи на рассказы больного.

Они мои. Я люблю мужа и дочь. Моё всё. Лишь этим я живу.

Теперь мне хочется отгородиться от Дмитрия, но он снова и снова цепляется за меня, выспрашивая о прошлом. Он делает мне больно своими расспросами.

А темные фигуры все безмолвно наблюдают за нами. Иногда мне хочется пойти и посмотреть, что там, но Твари не дают этого сделать. Они вновь бродят рядом с нашим очередным жилищем и скребут когтями о бетонные стены.

Раньше я наивно полагала, что встретив людей, мы объединим свои усилия и будем искать выход из той жизни, что сложилась вокруг нас. Но нет, люди не те существа, которым стоит доверять. Мы везде найдем врагов.

Сегодня мы с Дмитрием совершали очередной налет на супермаркет, недалеко от бывшей культурной столицы (как сказал мой спутник). И так случилось, что среди бесчисленных стеллажей мне встретился еще один выживший. Приземистый широкоплечий мужчина с черными, грязными волосами с проседью, наставил на меня пушку, явно опасаясь нападения. Я пыталась с ним поговорить, но ничего не вышло, он лишь сильнее обозлился и смачно сплюнул в сторону. Неизвестный велел убираться мне восвояси и не появляться больше в этом городе. Родившаяся было во мне радость от встречи, вдруг развалилась на части, сметаемая осознанием того, каким враждебным и суровым стал этот мир. Здесь нельзя никому доверять.

Я отступала осторожно назад, боясь совершать резкие движения. Зеркально копировала его стойку, крепко сжимая в руках старое ружье. Его мне отдал Дмитрий. Это оружие его брата и теперь оно ему уже не нужно.

Но спокойно уйти мне не дали. Спиной я уперлась в кого-то. Огромного и вонючего. Запах пота был настолько едким, что я удивилась, как же раньше не смогла его учуять. Меня обхватили огромные руки и вырвали без особых усилий ружье. В следующую секунду… черт, это было страшно, что до сих пор не могу нормально соображать и спокойно писать.

Этот огромный человек с силой прижал меня к себе моим же ружьем. Дышать было катастрофически трудно. Разогретый в дневном пекле метал давил мне на шею, перекрывая всякую возможность вдохнуть. Адское мучение, если честно. В какое-то мгновение, все, что я могла чувствовать это учащенное сердцебиение и то, как губы начинают неметь. И боль в горле становится невозможной.

Мужчины, что поймали меня, оказались подельниками, и они о чем-то переговаривались, тихо и осторожно. Где был в этот момент Дмитрий, я не знала, да и, признаться, совсем забыла о нем.

Мои попытки выкрутиться не возымели никакого действия. Мужчины что-то говорили о диком дефиците женщин в нынешнее время. Дураку понятно, что взбрело в их грязные головы.

В прошествии нескольких минут я выяснила кое-что — бесполезно дергаться, когда тебя придавило камнем. А именно так и представилась та туша, что навалилась на мое тело. Пока его мелкий дружок копался в стянутом с меня рюкзаке, детина с когда-то сломанным носом и маленькими водяными глазками пытался стянуть мои штаны. Я как угорь на сковороде изворачивалась и пыталась как можно дольше оттянуть ужасный момент.

Тогда то и пришел на помощь Дмитрий. Но… он был сам не свой, носясь по залу и хохоча, как какой-то психически больной. Сначала рухнул с дырой в голове тот, что поменьше, а на борова этот ненормальный кинулся со спины. Завязалась нешуточная борьба. Дмитрием высокий мужчина собрал все близлежащие стеллажи, но все же потом рухнул на пол с перерезанной глоткой.

Теперь вопрос, как мой спутник умудрился провернуть такое? Я не успела заметить как в его руках оказался небольшой нож. Лезвие лишь блестнуло в свете заходящего солнца и боров повалился сраженный. Что напугало еще больше, Дмитрий с безумным взглядом продолжал, сидя на спине мертвого, раз за разом вгонять нож ему в шею и плечи. Звуки настолько неприятные. Как тогда в день, когда все кончилось.