Дневник под номером шесть - страница 29

- Абсолютно. Это твоя ошибка, Морган

- В чем?

- В том, что ты пытался забрать ее глаза. Вбить в нее то, что даже твой разум не мог осознать. Почему, Морган? Зачем люди пытаются заковать полет чистой мысли? И если честно, в тебе она тоже видела маску. Лик друга, но, в глубине своей души, понимала совсем другие вещи – Джефри выпустил дым из своего горла, освободив тяжелые легкие от никотинового горького дыма, который рисовал внутри прекрасные узоры

- Но я стал для нее другом. Она это видела

- Как и дети после долгого дня видят звезды?

- В смысле? – не понимая слов Джефри, спросил Морган

- После долгого дня, жаркого и знойного, забыв о солнце, которое так мерзко врывалось в окна, било в глаза своими сухими лучами стыда, обжигая спину и руки, пришла тихая ночь. Этот мерзкий свет, уничтожающий все живое на планете, пронизывающий пеклом, исчез, уступив свое место тихому холодному небу, мелким бликам лунного театра. Яркие звезды, как слезы потерянных миров, зажглись на небе, вырисовывая картины последних мертвых тел. Ночь. Ее холодные объятия успокаивали касаниями по лицу, одаривая прохладным ветерком. Прекрасно. Время волшебства, магии, иллюзий. Улыбки на детских лицах, но лишь осознание приносит мысли. Понимание того, что это очередная маска мерзкого дня, и, спустя несколько часов, он вернется, уничтожая мир, который сгорит дотла. Ты для нее – ночь. Иллюзия колдовства, в котором живет все тот же день, сухой, жаркий и безразличный. Твоя игра – обман. Ведь, ее глаза слишком долго видели палящее солнце в лицах окружающих. Вера? Зачем верить ночи, которая уйдет?

- А они счастливы ночью?

- Да – коротко ответил Джефри

- Тогда, я рад, что, хоть несколько часов, в ее мире наступала темнота – Морган перевернул страницу дневника – Продолжим?

Джефри выдохнул тяжелый воздух, одаривая им стены палаты, откинулся на спинку стула, закрыв глаза, и начал улавливать голос Моргана, который перебирал буквы, создавая из них цепочки событий:

« Запись №4. Чарльз.

Страх. Именно страх преследовал меня после того, как я увидел на своем крыльце двух офицеров. Неужели промах? Что я сделал не так? Есть ли свидетели? В моей голове одновременно возникало тысячи вопросов, ответов на которые не было. Я медленно спускался по лестнице, а мое сердце выбивало наивные мелодии быстрыми стуками в грудь.

Меня привезли в участок. Конечно, я был главным подозреваемым. Следователь был уверен, что пропажа Мэри дело моих рук. Естественно. Я – тот, с кем видели ее последний раз, кто встречал и провожал ее, кто так часто пользовался услугами ее безупречного тела. Но именно его они и не смогли найти. Отсутствие трупа не позволит им завести уголовное дело. Ха. Я злорадствовал над их жалкими попытками привязать меня к Мэри! Ха! Тяжелые дни, недели, допросы, а толку не было! Да и кто всерьез займется пропавшей проституткой без семьи? Глупо. Клоунада! Они напоминали мне кучку людей, искавших смысл там, где лишь темнота. Так узко смотрели на вещи, даже не понимая, что единственная нить, которая поможет распутать клубок событий, находится перед ними! Я! Я – есть смысл! Идея их грязной работы! Сидя на стуле в кабинете офицера, мой разум насмехался над каждым звонком, движением! Вы ничего не найдете! Ха! Какое-то странное чувство пробирало мое тело, создавая в нем дефекты вашего мира. Я вспоминал, как прикончил ее, как закопал! Боже, как же я ее любил. Вскоре, Мэри была подана в розыск, а дело заброшенно. Проститутки часто уезжали, бросив все, на это было много причин. Одну из таких причин привязали и к Мэри. Бюрократические ублюдки!

За окном мелькала весна, затем лето, пропуская жаркие лучи своего тепла через дождливое сито, что воцарилось на небе. А затем, наступила осень. Такое доброе время. Закат тяжелого дня, перед холодной ночью. Солнце уже не грело своими лучами, все чаще разбиваясь об твердую почву горизонта. Деревья приобретали новые краски, убаюкивая неоновый город в золотые объятия сна. Мелкие дожди поливали асфальт, как кровь не рожденных детей ополаскивает нервы их нежных родителей, оставляя приторный запах горя. Темные тучи сковывали небо, не позволяя звездам наблюдать за красотой дорог, которые венами раскинулись на телах городов. Если есть рай, то для меня – это осень. В каждой нотке воздуха чувствовалось тихое дыхание смерти. Она так нежно прикасалась к моему лицу своими ладонями, напевая великолепные мелодии боли. Гнилая земля сковывала мои ноги, заставляя вздрагивать от возбуждения. Мне так хорошо. Казалось, смерть впервые в жизни посетила меня. Наедине с идеальным искусством. Лишь я, оно и прекрасная осень, что шепчет приговорами судеб для тысячи мертвых детей. В этом великолепии я тихо сходил с ума. Так часто закрывался в комнате и скулил, подобно собаке, у которой больше не было жизни! Редкие вечера, которые пролетали в приходах от легких наркотиков, заставляли пульсировать мой разум, создавая портреты моих жертв. Я долго сидел у окна, искал смысл, но его не было! Жажда смерти врывалась в мою душу с новой силой, но я не мог убить, ведь не было идеи!