Дневник смертницы. Хадижа - страница 12

– Что там у тебя в кармане? – спросила бабушка.

Она все видит.

– Это камень от шайтанов, – наврала я.

– Правильно, носи его всегда с собой. Если увидишь Абидат на дороге, сразу потрогай камень, и ничего не будет. Повторяй всегда «Бисмилляхи рахмани рахим». Деда Ахмеда только эти слова спасли.

– Бабушка, почему они деда Ахмеда спасли?

– Может, хватит сказки на ночь рассказывать? – недовольно сказал дедушка.

– Какие сказки? Правда это! Один раз такое было: уснул дед Ахмед, а посреди ночи – стук в дверь. Открывает – сосед там. Что такое, спрашивает. Тот говорит: иди, мол, за мной. Пошли они, пошли по дороге, за село вышли, речку перешли, на поляну вышли. А на поляне – шум, гам, музыка, все село собралось, как будто пехлеваны приехали. Скатерть на земле расстелена, на ней еды – сколько хочешь. Дед Ахмед взял хлеб и уже хотел откусить, но по привычке сказал: «Бисмилляхи рахмани рахим»! Аха, и вот тут, в этот самый момент, просыпается он и видит, что один на поляне сидит, а в руке у него не хлеб, а лепешка навоза… Аха-ха, вот как шайтан его туда завел, а молитва спасла. Короче, вот такое с дедом Ахмедом было.

«Бисмилляхи рахмани рахим», – повторила я про себя и потрогала сахар.

А вдруг он сейчас тоже превратится в навоз, подумала я. Ой, как мне стало страшно. Незаметно я ковырнула один кусок ногтем, потом вытащила руку из кармана и облизала палец – он был сладкий.

После хинкала мы пили чай вприкуску. Бабушка принесла вазочку с мелко наколотым сахаром и поставила ее посередине клеенки. Ну почему она такая жадная? У нее в комнате целый мешок!

Я протянула руку и взяла один кусочек, хотя у меня в кармане лежало четыре больших. Я выпила с ним целых два стакана, и бабушка хвалила меня за это.

Она достала из кисета, который всегда висел у нее на поясе, щепотку табака и засунула ее в нос. Ее нос покраснел, как недозрелая слива. Мы с мамой всегда хохотали, когда она чихала.

– Закрывайте рот, когда смеетесь! – ругалась бабушка. – Шайтан залетит!

Никто ничего не заметил…

– Дедушка, а Бог есть? – спросила я утром дедушку по дороге на почту.

– Есть, – сказал дедушка.

– А шайтан есть?

– И шайтан есть.

– Дедушка, а где он живет?

– Нигде. Туда-сюда по свету ходит. Своего дома у него нету.

– А в наше село он откуда пришел?

– С войны пришел. Вон видишь те горы? – Дедушка показал желтым пальцем на передние горы, которые начинались за родником. – Там сейчас война идет. Там наши братья живут, считай что родственники наши. Их там сейчас много-много убивают. Столько там сейчас всего темного, что шайтаны туда со всего мира слетелись. Шайтанам хорошо там, где людям плохо.

– Дедушка, а кто наших братьев убивает?

– Урусы убивают.

– А кто такие урусы?

– Это другие люди, в России они живут.

– А Россия – это за какими горами?

– Там – далеко. – Дедушка махнул рукой. – Это в Москве.

– Дедушка, а ты был в Москве?

– Вах, что я – по телевизору Москву не видел?

– Дедушка, я тоже хочу Москву посмотреть.

– Тебе это зачем надо? Тебе это не надо. Вырастешь, замуж выйдешь. Москва тебе не нужна. Ничего там хорошего нет. Женщине что надо? В своем родном селении жить, за мужем ухаживать, детей воспитывать. Это мужчины пусть туда-сюда едут, деньги зарабатывают.

Я помню, как в тот день было жарко. Мы зашли в магазин, и дедушка купил мне ирис «кис-кис». Конфеты так расплавились от жары, что я еле сняла с них обертку. В магазине было столько мух, я поэтому не люблю летом туда заходить. На потолке высели липкие ленты. Ой, сколько мух на них прилипло! Я хотела спасти одну, она была такой жирной и громко жужжала. Наверное, недавно прилипла. Я представила, что было бы, если бы я сама была мухой, прилипла к ленте, и ни туда, ни сюда. Как мне жалко ее стало, честное слово! Я взяла ее пальцами, чтобы спасти, и дернула. Я подкинула ее на ладони, но она не полетела – упала на пол. Оказывается, ее лапы остались на ленте. Бывает же… Я смотрела на муху, как она дергается на полу. И тогда шайтан снова заговорил со мной.

– Раздави ее, – сказал он.

– Пусть живет, да, – ответила я.

– Раздави! – сказал шайтан.

Я наступила на муху галошей. Зачем я ее только снимала с ленты!