Дневник смертницы. Хадижа - страница 32

– Хадижа, иди сюда, – позвал он.

Я вошла в комнату.

– Что ты хочешь – пряник или конфету? – спросил дядя.

– Все хочу, – ответила я.

Он засмеялся и дал мне и пряник, и конфету.

– Ты совсем на Айшу не похожа, – сказал он.

– А на кого она похожа? – спросил дедушка.

– На нашу мать, – ответил дядя.

Зачем он так сказал, обиделась я. Я ни за что не хотела быть похожа на бабушку! У бабушки большой красный нос и узкие глаза. У нее морщины и грудь, как две старые груши, которые упали с дерева на землю и высохли. Я видела один раз, когда она переодевалась!

– Не хочу быть на нее похожа, она страшная!

Дедушка захохотал.

– Э, ты не знаешь, в молодости твоя бабушка была самой красивой в этом селе. Сколько за нее сватались, я даже думал – все, мне она не достанется. Радуйся Хадижа, что ты – вылитая она. Не то что твоя мать – бледная, худая, рыжая. Я, правда, сам тоже рыжий был, теперь седой, – сказал дедушка. – Вот твой дядя рыжий. Спроси, как его дразнили всегда.

– Рыжий-пыжий конопатый, убил дедушку лопатой, – сказал дядя и захихикал.

– Не надо дедушку убивать!

– Ах ты моя молодец, – обрадовался дедушка. – Ма тебе за это еще пряник, – он протянул мне другой пряник.

В обед места на нашем крыльце для чужих галош не осталось. К нам в дом шли и шли мужчины. Они заходили, жали руку сначала дедушке, потом дяде. Из той комнаты постоянно доносилось:

– Салам алейкум.

– Алейкум салам.

Они садились вдоль клеенки, мама и бабушка носили им еду. Пришла Салиха и другие соседки. Несколько раз бабушка приносила из сарая бутылки водки. Она накрывала их передником и брала в руки через него, чтобы не касаться к водке. По ее лицу можно было подумать, она съела червяка. Бабушка ненавидела водку. Ее пили только мужчины. Ни одна женщина в нашем селе не пьет водку, это такой позор. Но они берут бутылки в руки, когда носят их мужчинам на стол, а бабушка берет только через передник и всегда строит такое лицо, как будто ее сильно тошнит.

Соседки горланили, пока лепили курзе. Мама раскатывала тесто на большом деревянном круге. Иногда она переставала катать, опускала скалку, закрывала глаза и прислонялась к стене. Бабушке хватало одного взгляда, чтобы мама, вздрогнув, снова начинала катать.

Дедушка несколько раз выходил из комнаты, в которой было столько мужских голосов, что я не могла разобрать ни слова из того, о чем они говорили.

– Неси, да, – говорил он бабушке, вытирая лоб.

Его лицо так покраснело, будто он только что кого-то зарезал. На лбу выступил пот – в доме было очень жарко.

Бабушка вставала, поджимала губы, чтобы их совсем было не видно, и очень гордо с прямой спиной шла в сарай. Она возвращалась, неся в переднике бутылки и говоря: «Пах… пах…» Это слово она всегда говорит, когда злится. Она становится как чайник, который вскипел, а его забыли выключить.

– Дай я буду им эту водку носить, – сказала Салиха, когда бабушка встала еще раз, чтобы идти в сарай.

– Не надо! – ответила бабушка и пошла – «пах… пах…».

Одна соседка вытаскивала курзе на подносы, бросала сверху кусок масла, а другая уносила мужчинам. Большая кастрюля без крышки несколько часов кипела на печке, от нее поднимался жирный пар. В нее постоянно подливали воду. Даже от моих волос под косынкой пахло мясом.

Когда мужчины попросили чай и мама отнесла несколько подносов со стаканами, женщины сели есть. Они брали мясо с подноса руками, откусывали, по их губам и подбородкам текло масло и жир. Я бы не подумала, что бычок и телка были такими жирными.

Я уснула, сидя на подушке. Через сон слышала, как судачили женщины. Как кричали мужчины. Как скрипели полы под ногами, когда гости расходились. Было уже поздно. Кто-то отнес меня наверх, и я спала до утра.

В день свадьбы с утра дядя с дедушкой расставили длинные столы во дворе. Столько еды у нас стояло в доме на полу! Я никогда не видела столько еды.

Днем к нам пришли нарядные женщины со всего села. Они постояли возле нашего дома. Как их было много! Бабушка вынесла им большое зеркало, зажженные керосиновые лампы, пакеты с рисом и конфетами.

Женщины пошли по дороге в сторону родника – к дому невесты. Была сухая погода. Солнце падало в зеркало, и пока мы шли, блестящее отражение от зеркала бегало по заборам и домам. Из всех дворов выходили дети и бежали за нами. Все хотели поскорее увидеть невесту. Они с завистью смотрели на мое платье, и я от радости смеялась. Я хотела, чтобы меня все видели, и постоянно выбегала вперед. На мне было блестящее розовое платье. Снизу из-под него торчал жесткий тюль – такой вешают как занавеску в городских домах. Дядя накануне ездил на рынок за костюмом и купил мне платье, белые гольфы и белые туфли. У меня в груди все пело. Я бежала по дороге до невестиного дома вприпрыжку. Мне хотелось радоваться и танцевать. Я постоянно проводила рукой по платью, сверху оно было расшито блестками. Как моей руке было приятно!