Дневник Толи Скворцова, путешественника и рыболова - страница 15

Мы снова доверились компасу и, когда наша тропинка стала уходить вправо, смело покинули ее и пошли прямиком по лесу. Кучум куда-то исчез. И я понял, почему он недавно топтался на месте: ему совсем не хотелось зря кружить по нашим собственным следам.

Часа через два лес опять поредел, и мы вышли на огромное моховое болото с редкими чахлыми сосенками, посреди которого, метрах в пятистах впереди, высился холм, поросший сосновым лесом.

— Вот он, Остров! — сказал Виктор. — Отец рассказывал, что тут во время войны была партизанская база. Сходим, посмотрим?

Кто же откажется? Конечно, мы захотели побывать на этом Острове, подобно куполу возвышавшемуся среди болота.

— Стойте! — сказал капитан. — Нужно вырубить шесты. Без шестов по болотам ходить не полагается.

— То по зыбунам без шеста не пройдешь, — сказал Виктор. — А это болото сухое, прочное. По нему теперь просто так ходят, без всяких шестов.

— Все равно, — упрямо повторил капитан. — Готовьте шесты!

Я достал из рюкзака наш походный топорик и, поискав глазами, выбрал стройную, толщиной сантиметров в пять елочку. Была она высокая, тонкая и почти совсем без сучков. Как раз для шеста! Я уже замахнулся топором, как Виктор остановил меня:

— Ты что, не видишь? Она ведь живая! Из нее знаешь какая ель вырастет? Руби вот эту…

И он показал мне на такую же ростом, но хилую, почти уже засохшую елочку. Росла она рядом с большим деревом и ей, видимо, не хватало питания или света.

— Она и без нас погибнет, — пояснил Виктор. — И вот эту тоже можно срубить. Видишь, они обе рядом растут, им тесно. Ту, которая посильнее, надо оставить, а вот эту, что отстает в росте, не только можно, но и нужно срубить. Другой елке жить станет легче. Это у лесоводов прореживанием называется, рубкой ухода.

Третье деревце для шеста я уже выбрал самостоятельно. Это оказалось даже интересно: определить качество деревца, его, как говорят лесоводы, благонадежность. И тут же решить, надо или не надо его оставлять в лесу, представляет оно ценность для леса или не представляет. Пожалуй, Виктор прав, лесовод — профессия ничего себе, достаточно интересная.

Теперь я уже по-другому смотрел на лес и видел, как много в нем хилых, обреченных на гибель деревьев, которые нужно убирать, чтобы они не мешали расти здоровым и крепким, не заражали их разными грибковыми и другими болезнями. А как часто люди, не думая об этом, рубят молодые, здоровые деревца именно потому, что они красивые и здоровые!

— Дураки! — сказал про них Виктор. — В молодом да здоровеньком еловом деревце смолы много. Шест получается и тяжелый, и липкий. А ежели подсохшую елочку срубить, то и шест будет легкий, и руки в смоле не испачкаешь.

Вскоре каждый из нас получил легкий, хорошо очищенный от сучков шест. Мы снова взвалили на спины рюкзаки и начали переход по болоту. Виктор, держа шест перед собой, шел теперь первым. А нашу группу, как самый тяжелый из нас, тоже с шестом в руках, замыкал капитан. И это было правильно. В случае чего он мог бы помочь вытащить провалившегося. Но болото и в самом деле не было топким. Виктор уверенно шел впереди и громко рассказывал:

— Когда-то тут озеро было. Потом заросло, стало зыбучим болотом. Отец рассказывал, что еще во время войны сюда не каждый мог сунуться. Партизаны по тайным тропкам ходили… А теперь ничего. Иди смело!

Был уже час дня, когда под ногами у нас оказалась песчаная почва Острова, поросшая сухим, жестким брусничником.

— Давайте устроим лагерь на самой вершине, среди сосен! — предложила Ольга. Это, конечно, было здорово: поставить палатку на высоком месте, откуда все вокруг видно. Но именно здесь, на самой вершине холма, уже устраивал лагерь кто-то другой задолго до нас. Вокруг черного кострища валялись старые газеты, консервные банки, бутылки, грязные обрывки целлофановых оберток и пакетов.

— Фу! — сморщила нос Татьяна. — Пойдем отсюда, выберем другое место.

Но Виктор, сняв рюкзак, молча стал собирать оставленный кем-то мусор. Хотя мне и было противно касаться всех этих отбросов, я стал помогать ему. Мы вырыли ямку, сложили туда банки, бутылки, весь мусор и забросали землей. Место стоянки теперь выглядело совершенно иначе.