Дневник Толи Скворцова, путешественника и рыболова - страница 24

— Благодарствую, внученька! — сказал старик и, шурша своим жестким плащом, уселся между мной и Женькой на Олино место. Нам с Женькой пришлось потесниться, такой он был большой и широкий, этот старик с кнутом.

Оля сходила к реке помыть кружку и теперь, вернувшись, наливала в нее крепко заваренный чай. Пастух принял из рук нашего завхоза кружку, поставил ее на широкую свою ладонь, как на полочку, и осторожно поднес к губам. Свет костра плясал на его морщинистом темном лице.

— Хорошо… горяченький! — сказал он, отхлебывая глоток чая и прищуриваясь от удовольствия. — Туристы, видать. Или как?

— Туристы! — за всех нас ответил ему капитан. — Совершаем поход по родному краю.

— А вы разве тутошние? — удивился старик. — Я думал, с городу. Не отличишь ноне, кто городской, а кто деревенский.

— Это не имеет значения, — сказал капитан, по своему обыкновению переходя к изложению общеизвестных истин. — Родина у нас одна, общая.

— Верно! — сказал старик. Потом замолчал, подумал и вдруг совсем другим, изменившимся голосом, очень проникновенно, даже чуть-чуть печально добавил: — Ох как это верно, ребятки! Для всех одна, общая. И для городских, и для деревенских, хоть для грузина, хоть для татарина, хоть для русского… Не зря мы их всех вместе схоронили…

— Кого? — спросила Оля, подойдя ближе. Я встал и уступил ей свое место. И как я не догадался сделать это пораньше?.. Но дело не в этом. Оля правильно поступила, что села на освободившееся место, приняв это как само собой разумеющееся, без всяких ехидных словечек. Внимательно разглядывая старика, она вновь спросила: — Кого… хоронили?

— Солдат наших. Кого же еще? — ответил старик. — Вон там, как рассветет, увидите: ручей Боборык в реку впадает, а перед ручьем высотка пологая. На ней кладбище. И этот, как его?.. Обелиск… Там они и стояли насмерть, там и схоронены. И грузин, и татарин, и узбек… Трое их было, по личности явно не русских. А полегли здесь, на земле Русской, как и все русские, что с ними вместе сражались.

Мы молча смотрели в ту сторону, куда указал нам старик. Я припомнил, что, действительно, видел днем в той стороне белый каменный столбик со звездочкой, но не обратил на него внимания. Много ведь таких столбиков стоит на земле Ленинградской. Но этот вдруг сделался каким-то особенным. Я решил утром обязательно возле него побывать.

— И большой был там бой? — спросил я у старика.

— Да, двое суток они фашистов на высотке этой держали. Командир ихний крепкое место выбрал: справа река, слева лес и болото. Ни с какой стороны их фашистам не обойти. Вот и держали… Двое суток! А и всего-то их было двадцать три человека.

Старик замолчал и опять стал прихлебывать чай из кружки. Мы тоже молчали.

— Может, этих двух суток и не хватило Гитлеру, чтобы с ходу в Ленинград войти? — задумчиво произнес наш гость и опять замолчал.

Где-то в ночи, за нашими спинами драчливо заржали лошади. Дед быстро, в два глотка, допил чай, сказал «благодарствуйте» и, с трудом поднявшись, прислушался.

— Опять Гнедой балует! — сказал он словно бы сам себе и, попрощавшись, пошел от костра в ту сторону, где слышно было ржанье коней.

Мы долго еще сидели у потухающего костра. Я думал о том, что, конечно, не эти два дня, о которых сказал пастух, не позволили гитлеровцам войти в Ленинград. Кроме двадцати трех сражавшихся здесь бойцов были сотни тысяч других. Но и эти двадцать три совершили подвиг. И еще я думал о том, что ни одна книжка про войну, как бы сильно она ни была написана, не произвела бы на нас такого впечатления, как этот короткий рассказ пастуха. Наверное, оттого что все вокруг было настоящее: и место, где проходил бой, и памятник погибшим героям, и этот дед, видевший войну своими глазами.

Потом капитан и Татьяна доложили о том, как сходили в деревню. Хозяйка лодки, хотя и отказывалась по-прежнему передать ее нам, но говорила уже не так решительно. Капитан считал, что есть надежда ее уговорить. Они видели и саму лодку. Оказывается, она стоит в сарае, совсем недалеко от реки. Я спросил:

— А сарай на замке?

— Нет.

— Так чего же мы ждем? Возьмем лодку, а вместо нее расписку оставим. Только и делов!