Дневник Толи Скворцова, путешественника и рыболова - страница 39

Со стороны кладбища навстречу нам по берегу реки бежал человек. Присмотревшись, мы узнали в нем Женьку. Он катился по прибрежной тропинке, как колобок, и угрожающе размахивал над головой короткими ручками. Нам с Витькой стало весело. Мы еще больше развеселились, когда увидели, что вслед за Женькой по тропинке вдоль берега бегут Татьяна и Ольга. Позади всех, стараясь не уронить своего достоинства, вышагивал капитан.

— Свистать всех наверх! — шутливо скомандовал я. — Приготовиться к торжественной встрече.

— Надеть парадную форму! — включился в игру Витька и, бросив весла, стал застегивать ворот своей рубашки.

— А-а-а! — завопил на берегу Женька. — Они еще издеваются!

Лицо у него было красное как помидор, голос дрожал от обиды, и видно было, что он вот-вот расплачется. Но почему? Что случилось? Из-за чего он кричит на нас? Шуток, что ли, не понимает? Честное пионерское, у нас и в мыслях не было издеваться. Но теперь… Раз уж он сам напрашивается…

— Смотри, как они без нас соскучились! — очень серьезно и даже с оттенком некоторого удивления произнес я, кивком показывая на подбежавших Татьяну и Ольгу. — Чем только мы с тобой заслужили такую честь?

— Причаливайте немедленно! — кричала Татьяна. — Анатолий, я кому говорю?

— Мы есть хотим! — жалобно пояснила Ольга.

Но, как известно, сытый голодного не разумеет. Мы с Витькой продолжали игру. Мы не могли остановиться.

— Ах, бедненькие! — лицемерно вздохнул я. — Им бы сейчас жаркое. И хлеба с маслом. Свеженького, вкусного. Или нет, лучше котлетку с картошечкой…

— И с соленым огурчиком! — входя во вкус, мечтательно добавил Витька.

Бац! Рядом с нашим челном шлепнулся в воду камень.

— Вить! Что это с Женькой? — удивленно спросил я. — Он, кажется, недоволен? Камнями швыряется. Может быть, вместо котлеты ему хочется куриную ножку?

Женька, плача от злости, метался по берегу и швырял в нас всем, что попадало ему под руку. Татьяна, беззвучно, но зло топая босыми ногами, кричала, чтобы негодяй Толька немедленно прекратил дурацкие шуточки.

— Приказываю пристать к берегу! — прокричал подошедший к ним капитан, сложив руки рупором.

Самое смешное было в том, что он вполне искренне верил в силу своего приказа. Но подействовал на нас совсем не приказ, а тоненький голос Оли:

— Толя, не нужно…

Ничего она больше не сказала, только эти три слова. Но мы с Виктором сразу поняли, что пора кончать игру. В этих словах было столько искренней убежденности, что наше смешливое настроение улетучилось. И мы тотчас молча, не сговариваясь, направили челн к берегу.

Я протянул голодающим котел с остатками щуки. Но что значили эти куски холодной рыбы для людей с утра не евших. Они только раззадорили аппетит. Но ничего съестного у нас больше не было. Мы перебрали и вытряхнули свои рюкзаки. Ни крошки!

— И все-таки здесь пахнет колбасой! — зловеще произнес Женька, жадно втягивая в себя воздух. Глаза его уставились на мешок, оставшийся в челне, а потом на Виктора. Тот усмехнулся:

— Ну что ж! Видно, настало время пустить в ход НЗ, — сказал он. — Толь, полезай в чолон, достань тот мешок, что капитан давеча из Никулкина принес.

— Но ведь это мешок для твоего отца?

— Нет, он его нам прислал через Григорий Федоровича. И письмо тоже.

Виктор достал из грудного кармашка сложенный вчетверо листок и стал читать вслух: «Здравствуй, сынок и твои товарищи! Намедни я был в лесу, обходил 35-й и 36-й кварталы. Видел ваши следы. Ничего, ведете вы себя в лесу правильно. Я, как лесник, замечаний не имею. Решил заодно завернуть и к Григорию Федоровичу в Никулкино. Давно не видались. Ну а мать уговорила захватить для вас харчишки. Думаю, пригодятся. До свидания. Кучум в Никулкине увязался за мной. Иван Корнев».

Итак, все теперь окончательно прояснилось. И исчезновение Кучума, и неожиданная сговорчивость тетки Ульяны, и появление мешка с провизией.

Нюх у Женьки оказался поразительным: в мешке действительно была колбаса, две буханки хлеба и пакет вермишели. Отдельно, в стеклянной банке с завинчивающейся крышкой, была соль, а в полиэтиленовом мешочке сахар и пакетик чая.

Ну и пир мы закатили! Женька даже урчал от удовольствия, уминая хлеб с колбасой. Я был не очень голоден и дал ему в качестве добавки половину своей порции. Пусть лопает. Он привык есть помногу, ему труднее всех голодать.