Дневник Толи Скворцова, путешественника и рыболова - страница 41

Капитан пожал плечами, повернулся и молча пошел по тропинке в сторону деревни Заполье. Татьяна и Женька пошли за ним. Мы видели, как они свернули на дорогу, прошли по мостику через Андаловку и скрылись среди луговых кустов.

Тогда Виктор пронзительно свистнул в два пальца и весело объявил, как на пристани:

— Теплоход отправляется через пять минут, просьба занять места!

Мы забрались в наш верный челнок и приготовились к отплытию.

— Принимай, Толька, командование! — все так же широко улыбаясь, предложил Виктор. Но я отказался. Я просто взял весла, вставил их в уключины и начал грести.

Хорошо плыть на легкой лодке вниз по реке! Один взмах веслами, сильный гребок — и челн проскакивает вперед сразу на несколько метров. За один час мы проплыли больше, чем вчера за полдня. Позади осталась деревня Заполье, уже показалось большое старинное село Селище, когда после очередного поворота мы увидели на воде скопление бревен

Река здесь была перегорожена длинным и узким плотом из бревен, связанных перекрученными березовыми ветками — вицами. Плот, изгибаясь дугой, тянулся от берега к берегу. Это была запань. Ее устраивают на сплавной реке, чтобы собрать плывущие поодиночке бревна в одном месте.

Я перестал грести, и мы медленно подплыли к скопившимся перед запанью бревнам. Их было много. Они плавали на воде вплотную друг к другу. До запани оставалось метров сто, и все пространство реки было забито здесь бревнами.

Мы попытались пробиться, но грести среди плавающих бревен было невозможно, а шест наш не доставал до дна. Провозившись напрасно минут десять, мы поняли, что так нам не пройти. Тогда мы с трудом выбрались назад, на чистую воду, и направились к берегу, где было достаточно мелко.

Оля с Виктором остались в челне, а я вылез на берег и осмотрелся. Выяснилось, что у правого берега, где густо росли ивовые кусты, бревна стояли пореже. Кусты их сдерживали. Местами оставались даже чистые разводья. Я осмотрел также запань и левый берег реки. Легче всего можно было пробиться вдоль правого берега. Нужно было провести челн по мелководью у кустов до самой запани, а затем и перетащить через нее.

Вернувшись, я с помощью Оли вынес на берег все наши вещи, вплоть до удочек и одежды. Виктор, ковыляя на одной ноге, старался нам помочь, но мы заставили его отойти в сторону и поберечь свою ногу. А сами принялись тащить пустой челн. Оля тянула его за нос, а я изо всех сил толкал в корму.

Поначалу дело шло довольно успешно. Но чем ближе мы пробирались к запани, тем больше было бревен, тем труднее было отводить их в сторону. Они, как живые, сами лезли навстречу челну, пихали его в борта, били нас по ногам, отжимали к берегу. Едва оттолкнешь одно, как на его место тотчас лезет другое, такое же нахальное, скользкое и увертливое.

Мы выпачкались с головы до ног, устали, но все же упорно продолжали продвигаться к запани. Ветки ивняка царапали нам спины, слепни и комары кусали немилосердно, а мы все барахтались в воде, отвоевывая у бревен метр за метром.

Оля, видимо, поняла, что я скорее умру, чем признаюсь в усталости, и поэтому сама предложила немного передохнуть. Мы выбрались на берег. Здесь, на ветерке, слепней и комаров не было, и мы блаженствовали, лежа на расстеленных Виктором одеялах. А он тем временем перевязывал себе ногу.

— Ты что? — подозрительно спросил я. — Все равно мы в воду тебя не пустим. И не думай!

Виктор невозмутимо продолжал свое дело. Он надел на забинтованную ногу полиэтиленовый мешок и поверх него шерстяной носок.

— Ну вот. Так будет ладно. Пошли, пора за работу!

— Никуда ты не пойдешь, — возразила Оля. — Тебе нельзя.

— Выходит, я должен сидеть и смотреть, как вы мучаетесь, да?

— Но ты же ранен!

— Вот чудачка! Вдвоем вам все равно не справиться. Так и будем жить тут, у запани?

И Виктор, решительно наступая на пятку больной ноги, заковылял вниз, к реке. Мы с Ольгой молча пошли за ним. Мы поняли, что иначе он просто не может. И больше не приставали к нему с уговорами. Потому что наступила такая минута, когда надо было напрячь все силы. Мы работали молча. Нам было не до разговоров. Мы насмерть бились с проклятыми бревнами. И даже раненый оставался в строю. Все было так, как и должно быть.