Дневник Троянской войны - страница 4

. Не являются редкостью безличные формы (ab omnibus concursum placitumque, IV. 3; disceditur, V. 1) и назывные предложения (De Penelopa eiusque pudicilia praeclara fama, VI. 6). Особое расположение испытывает Септимий к infmitivus historicus, не всегда последовательно соотнося с ним прошедшие времена и перемежая обе формы без особой необходимости.

Трудный вопрос представляют бесконечно повторяющиеся формулы вроде re cognita, quis cognitis, his actis, per idem tempus, ubi tempus visum esi, ad postremum и т.п. Их можно считать и сознательной имитацией безыскусственного дневникового стиля и результатом ограниченности языковых возможностей автора. Но его очевидная беспомощность проявляется в бесконечном нанизывании всяких at, alque, ita, dein, turn, sed, ceterum[10], причем два последних слова отнюдь не всегда имеют исконный противительный смысл, а скорее соответствуют нашему «далее», особенно в начале главы[11].

Рукописная традиция «Дневника» сравнительно обширна: насчитывается около 30 кодексов, хотя до конца XIX в. использовался в основном только один из них — G, codex Sangallensis 197, saec. IX/X, исполненный каролингскими минускулами и списанный с более ранней рукописи.

Только в середине XX в. тщательное исследование 15 важнейших рукописей произвел немецкий филолог Вальтер Эйзенхут, с чьего издания и сделан настоящий перевод[12]. Заново обследовав найденный в 1902 г. около Анконы cod. Aesinas (E) и привлекши еще несколько ранее не использовавшихся издателями рукописей, Эйзенхут пришел к выводу, что Е, составленный, кроме нескольких позже переписанных листов, в начале IX в., и G восходят к одному и тому же оригиналу, что свидетельствует о популярности в Средние века «Дневника», который в оригинале активно использовался в Византии, а в переводе — на Западе Европы, где не знали Гомера и считали Диктиса наиболее достоверным свидетелем Троянской войны.

В то же время выяснилось, что оба эти древнейших кодекса возглавляют две группы рукописей, в чтении которых содержатся известные различия, важные для установления текста. В частности, в одной группе есть письмо Септимия, но нет пролога, в другой есть пролог, но нет письма. Возможно, что пролог внесен в одну из ранних рукописей после того, как был записан основной текст, чем объясняются известные разногласия между ним и письмом: из письма следует, что «Дневник» был написан по-гречески, но финикийскими буквами, в прологе и язык назван финикийским; в письме сообщается, что текст был найден в развалинах гробницы Диктиса, в прологе говорится о землетрясении на Крите, разрушившем могилу автора. Достоверности основному изложению это различие не придает, но имеет известное значение для прослеживания рукописной традиции. Большинство рукописей, кроме двух, вышеназванных, включая и малозначительные в текстологическом отношении, относятся к XV в., в последней трети которого (в 1471 г.) в Кёльне появилось первое печатное издание «Дневника».

За последующие два века, по 1702 г. включительно, вышло еще 10 изданий, не каждый античный автор мог похвастать таким спросом. Затем интерес к этой фальшивке утихает (в XVIII в. «Дневник» не издается ни разу, в XIX насчитывается три издания) и ненадолго возрождается после опубликования в 1907 г. уже упоминавшихся папирусного отрывка, найденного в Тебтунисе, и кодекса Е[13].

Книга I из «Дневника» Диктиса была опубликована в русском переводе в книге: Памятники поздней античной поэзии и прозы II–V в. М., 1964. С. 314-324. Полный перевод печатается здесь впервые. Отсылки в примечаниях к Аполлодору и Гигину приводятся для сравнения с версиями мифа, принятыми (или придуманными) самим Диктисом; пользоваться сочинениями этих авторов он еще не мог.

(Луций) Септимий приветствует Квинта Арадия Руфина

Диктис Критский, который разделил военную славу с Идоменеем, написал дневник Троянской войны сначала финикийскими буквами, которые употреблялись в Греции под влиянием Кадма и Агенора. Затем, много веков спустя после того, как он от старости умер в Гносе[1] (тогдашнем местопребывании критского царя), пришедшие туда пастухи случайно натолкнулись среди других развалин его гробницы на шкатулку, искусно запаянную оловом. Решив, что это клад, они тут же ее вскрыли, но на свет появились не золото и никакая другая добыча, а книжицы, написанные на дощечках. Поняв, что надежда их обманула, пастухи отнесли находку к владельцу этих мест Праксиду, который преподнес ее римскому императору Цезарю Нерону, заменив финикийское письмо на греческое, ибо язык был греческим. За это он был обильно одарен Нероном.