Дневник «Великого перелома» (март 1928 – август 1931) - страница 3

такие собственности социализированными. Французы рассудили так: посольское здание, принадлежавшее прежнему правительству России, отдается, конечно, нынешнему его преемнику. Если СССР конфисковал всякое у всех имущество в своих пределах, то он не может конфисковать такого же имущества, ушедшего из его пределов. И как Франция, согласно своим правовым понятиям, не станет отнимать у эмигрантов то, что они увезли в Европу, так не может она отнять и кораблей, имеющих своих хозяев за пределами достигаемости для сов. власти.

2) Другое известие из Америки. Мы перевезли 5 миллион. долл. золотом, через два американских банка, на уплату по заказам. До сих пор мы обычно расплачивались излишком валюты, накоплявшейся у нас от активной торговли с Англией. Как мы ни грозились, что от разрыва торговли с последней она пострадает сильнее нас, однако на деле вышло, кажется, наоборот. Словом, пришлось расплачиваться золотом, на вывоз которого дало свое разрешение… «политбюро», т. е. партийный орган (новое доказательство «слияния» у нас партии с правительством). Говорят, и до сих пор бывали случаи отправки золота в Германию и Англию, где его беспрекословно брали.

С Америкой вышло иначе. Перегруженные золотом С.Ш. еще в 1920 г. сделали постановление не принимать русского золота из-за всегда возможных претензий на него со стороны. Так и не принимали, а мы не посылали. Теперь решили попробовать. Не вышло ли тут «провокации» по нашему адресу? Не сговорились ли заранее заинтересованные? Во всяком случае, после согласия со стороны президента и ст. секр. иностранных дел мы, с помощью немцев что ли, привезли золото в Америку. Два амер. банкирских дома обратились в пробирную палату, а та запросила о провенансе. На вопрос, собственники ли эти банки, последние ответили, что они только исполнители. А не русское ли правительство собственник. На это ответили, по-видимому, уклончиво (у нас в телеграммах наших сказано, что это первый случай не правительственной посылки золота). Там усомнились в том, чтобы кто-либо в России мог послать 5 млн. дол., решили проворить. А тут заявили претензию французы, которые не в долг, а для поддержания русского курса депонировали у нас в 1916 г. 52 млн. фр.; ныне они просят положить секвестр на это золото. Мы доказываем, что наш госуд. банк не стоит в связи с прежним, что он не принял ни его активов, ни его пассивов и т. д. и т. д., что это золото не то, что оно новое, недавно добытое, и клейма на нем теперешние. Французы, по-видимому, держатся взгляда, что СССР может не платить долгов, может считать своим отобранное у французских (так же, как у русских) граждан имущество, — обо всем этом можно договариваться, но депонированное золото надо вернуть, ибо оно не частное, а правительственное; ну, вот как мы вернули посольский дом в Париже русскому правительству СССР после русского царского правительства. Словом, «камуфлет», от которого не поздоровится.

3) Чтобы сразу не огорошивать, — pour prolonger le plaisir, — несколько задержали третье известие, несомненно, очень давнее, ибо сегодня, 17-го, оно печатается уже с газетным аппаратом заграничным, а дошло до верхов много раньше, в связи с опубликованным еще 9 марта заявлением прокуратуры об «экономической контрреволюции» на юге. Оказывается, среди арестованных есть немецкие инженеры, по поводу которых германское правительство сделало запрос у нас через своего посла. Любопытно, что, след., немцы даже знают имена привлеченных, а мы — ничего. Пока что, немцы оборвали ведущиеся в Берлине торговые переговоры, а Чичерин (правда, не прямо, а уклончиво, через ТАСС, который его будто бы запросил, в чем дело) развязно заявляет, что ведь не мы, а немцы просили о переговорах, нам ничего не нужно было, нас удовлетворяли сложившиеся по договору торговые условия… Но и тут нужна поправка: торговые сношения не росли, а разлаживались, и немцы, желая обеспечить своей торговой деятельности у нас лучшие условия, больший простор, настаивали на уточнении разных пунктов. А наши, поехав, немедленно стали требовать компенсаций в виде займа. Уже несколько недель назад немцы кисло отвечали, что государственного кредита они оказывать не станут, а с предпринимателями русское правительство может сговариваться сколько угодно. И вот теперь разрыв в переговорах.