Дневник «Великого перелома» (март 1928 – август 1931) - страница 6
И как смешно теперь припоминать несколько лет назад произнесенные на съезде в Тифлисе слова Калинина (правда, говорят, его сильно угощали перед этим — кахетинским), что мы должны в пять лет обогнать технику Сев.-Амер. Соед. Штатов.
И уж совсем нелепо читать на новом здании телеграфа большой «плакат» с надписью, что «мы построим такую культуру, перед которой нынешняя капиталистическая культура будет все равно что собачий вальс перед девятой симфонией Бетховена (sic!!)». Автор сего лозунга как-то не заметил, что 9-я симфония, как никак, возникла в недрах все той же культуры, ну, а собачий вальс где?
И мещанство, мещанство, затапливающее нас со всех сторон. В 4 ч. дня эта серая масса грязновато одетых и физически нечистоплотных людей, идущая по улицам, с холщовыми или дерматиновыми, иные с кожаными портфелями в руках; эти немытые галоши и мятые кепки на головах; скверное курево и пошлые разговоры — о жилплощади, о ячейках, о протекции, о выигрышных займах, о киношках. Эти развлечения: все воскресение люди, вырвавшись со своей «жилой площади», просто шляются по улицам — вялые, скучные, наступая на ноги друг другу и толкаясь, а в чуть пьяном виде — разнуздываясь, срамословя и горланя во все горло.
И рядом с этим — попытки выйти из толпы, столь обычным путем: в некоторых военных группах, напр., у летчиков, стремление к вычищенной обуви, подтянутой фигуре, чистому бритью, даже «кавалерскому» отношению к дамам. Похоже не столько на былую гвардию, сколько на младших служащих былой полиции.
И в довершение всего — крушение «репутаций». Пять лет назад справлял Горький тридцатипятилетие, что ли, своей писательской деятельности, — и торжество прошло так себе — поговорили, и только. Теперь ему 60 лет, и вдруг, позабыв его недавние пререкания с большевиками, решили затрезвонить во все колокола. Портреты, заседания, приветствия. Сам герой дня, которому далеко, конечно, не только до Толстого или Тургенева, но даже до Чехова, возомнил себя «властителем дум», раздает аттестации направо и налево, весьма одобряет все стороны нашей жизни, собирается в мае приехать в СССР и т. д.
Но на этом фоне есть и темные пятна. Даже наши газетки не могли замолчать, что на западе появились какие-то статьи и книжки, — одна из них написана, говорят, Буниным, — на темы «Горький — аферист», «Горький — Смердяков литературы» и т. п. Спрашивают о судьбе миллиона, когда-то данного Саввой Морозовым (сей российский буржуа поддерживал революцию!) Горькому на школу пропагандистов; говорят о больших присвоениях Горьким и его тогдашней женой, бывшей артисткой Худож. театра Андреевой, больших ценностей из разных дворцов; иные будто бы у него и сейчас на Капри, другие распроданы за границей, — и т. д. и т. д.
Факты житейские. Мелким шрифтом в «Известиях»: в Сочи арестованы секретарь уездн. исполкома и ряд других должностных лиц, с удалением из партии и преданием суду за растраты, изнасилования приглашавшихся для секретной работы комсомолок и т. д. и т. д.
В Москве покончила самоубийством комсомолка Исламова, жена партийца, слушательница литературных курсов, оставившая две записки: одну мужу, другую — с проклятием по адресу героя, который ее «напоил и надругался». Оказалось — секретарь литературной федерации и еще 2–3 «поэта», они же слушатели литер. курсов. Но как же она-то пошла в гости к этой компании, дала себя напоить? Ужасная расплата за легкомыслие, которого плоды она поняла, отрезвев наутро?
Всего глупее то, что газеты сваливают все на какой-то «богемский дух», который надо изжить. При чем тут богемский дух? — Иногда еще валят на «мещанский» дух, забывая, что мещанин — пуганая птица, всего боится, власть уважает и уж, конечно, никогда не пойдет на конфликты с уголовным оттенком.
4 апр. Случай из практики хлебозаготовок. Приходят к крестьянину, заявляют, что у него, по всем данным, есть хлеб, и требуют от него поставки 500 пудов на пункт по заготовочной цене. Крестьянин не имеет хлеба, пытается это доказать, — никаких резонов не принимают. Тогда он покупает 500 пудов, но по вольной цене,