Дневник Жеребцовой Полины. Часть 2. Чечня, 1999-2002 гг. - страница 8
мне боль.
Российская сторона отказывается комментировать обстрел рынка.
Но у чеченцев таких огромных ракет нет.
Говорят, тех, кто был вблизи ракеты, разорвало на кусочки, и теперь родные узнают их по
частям вещей: пуговицам, заколкам и кусочкам одежды.
Сегодня Резван, самый младший сын соседки Нуры, после обеда возил нас в больницу № 4.
Свет был, но не вышел на работу врач — рентгенолог.
Мама купила несколько батонов хлеба. Раздала всем соседям, стоящим у нашего подъезда,
«за мое выздоровление».
Мама нашла палку бабушки Юли, что осталась нам вместо наследства. Это коричневая
деревянная «клюка», как у сказочной Бабы Яги…
Я учусь с ней ходить по комнате. Повторяю, что желаю посмотреть ракету, убившую людей и ранившую меня!
Мама ноет, что мы все деньги уже прокатали, за операцию и за лекарства платить нечем.
Сегодня она торговала до 12 часов дня и ракету видела!
Будур
26 октября 1999 г
Рано утром, пока мало людей (я стесняюсь ходить с палкой — клюкой), мы с мамой пошли
на рынок. Я посмотрела на «останки» ракеты. Очень большая!
По ракете лазили мальчишки. Они сообщили, что она «заразная», поэтому ее должны
убрать. Ракета смела вокруг все. Плакали люди, которые ничего не нашли на тех местах,
где стояли их мать, дочь или сестра. Абсолютно ничего! Собирали, искали лоскуты от
одежды родных… Некоторые наши знакомые пришли торговать. Они раскладывали свой
товар и спрашивали о моем самочувствии:
— Осколки достали?
Мама просила допродать наш товар, тот, что мы не растеряли до конца, чтобы он не
пропал. Но люди боялись и не согласились.
— Сильное воровство, — объяснили они. И рассказали очень подробно о том, что было
после взрыва: «Двенадцать человек расстреляли прямо на месте из-за хищений!
Мародеры ведь лазили и днем и по ночам! Забирали с убитых вещи, золото и плащи,
обувь, одежду, косметику. Это делали под видом поиска пропавших членов семей.
Некоторые приходили воровать с детьми!
Папа с ребенком “искал” маму. А мама, с другим своим отпрыском, здесь же “искала”
отца. Не сразу дежурные — чеченцы поняли эти хитрости.
Начали проверять документы. Многие из числа раненых были обкрадены!»
Одного знакомого человека постигла такая участь: его ранило в грудь, и он крикнул, падая
от боли: «помогите!» А пробегающая мимо женщина выхватила у него сумку с
кошельком… Зато другая наша соседка по рынку отличилась невиданной храбростью. Сама
она русская, светленькая, и торговала недалеко от нас, в параллельном ряду. После взрыва
ракеты она на руках тащила раненую чеченку, а в это самое время воришки украли весь ее
товар. Но она нисколько не жалеет об этом. Я с ней говорила. Она — молодец!
Сейчас наш рынок стал маленьким. Утром всего два ряда. Столы расставили вдоль
проспекта Мира. Люди решили — здесь кафе, парикмахерские, жилые подъезды.
Можно успеть в укрытие.
Увидев меня с палкой клюкой, прохожие и торговцы шутили: «Молоденькая бабушка!»
Все желали мне быстрейшего выздоровления.
Репродуктор в районе проспекта Мира, который летом звучал музыкой, повторял одно и то
же:
- 500 человек пропали без вести. Около 1000 человек раненых. Учета людей, вывезенных в
села и в сельские медпункты, нет.
Мы расплакались, узнав, что в киоске для продажи конфет погибла девочка — моя
ровесница. Ее старшая сестра и ее мама — обе ранены!
Убита соседка Роза, продававшая капусту на восьмом месяце беременности. У нее остались
сиротами семь детей, и многие другие.
Заплаканные, мы купили хлеб, поехали домой. В автобусе ревели не мы одни…
Пришли. Разогрели чай.
Почти сразу явился Аладдин. Говорить не хотелось. Он сказал, что был у сестры.
Говорил с ней обо мне. Сестра пообещала сделать мне подарки. Пересмотреть те платья и
халаты, что купила себе недавно, летом.
Аладдин стал прощаться. Неожиданно моей растерянной маме он успел вложить в руки
конверт:
— На операцию и на лекарства, — сказал он. — Или на питание, на крайний случай…
— Мы вернем! — крикнула я, когда он выходил. Нам было стыдно.
Понимали, что брать у малознакомого человека деньги — нехорошо.
Но выхода у нас не было. Без денег — не лечат. В конверте оказалось 200 рублей!
Аладдин попросил меня, чтобы я называла его «Старшим братом». Мне понравилось, я