Дневники мотоциклиста. Часть Вторая - страница 6
! Усилители, собранные на коленке из подольской швейной машинки и белорусского трактора. А контрабас, тот и вовсе из лопаты. Я так подробно до винтика всё рассмотрел, потому что столик наш центровой был всего в метре от музыкантов.
Как они играли! Я пребывал в полнейшем аффектозе. Улыбку с лица пришлось отскребать весь остаток ночи. Я смотрю на Бадди Марка, «а у него такая же улыбка. И как у меня – оранжевое настрое-е-е-е-е-енье!»[40]
– Ты видишь, как дедушко на соляге лабает? Я хочу, чтобы у меня был такой дед!
– Марик, прости, но он МОЙ дед! Я же тоже когда-то вот так солы на гитаре пилил. Внук я его, понимаешь?
И солист цвета варёной свеклы и с голосом Робертино Лоретти [41]. А как они в припеве на «Сальсите» хором выстреливали: «А!…… А!………А!…» И вершиной репертуара – «Аста сьемпре, команданте». До слёз, пацаны, до слёз. А где наша аппаратура грёбаная, со стыдом вместе упрятанная? Как всегда: даже мобильника с собой нет, чтобы запечатлеть всю эту «фелисидаду» (счастье). Позже Падре Бобби отыскал в мировой паутине фотографию наших дедушек. Как будто родных увидели. Вот такие они у нас, наши «Лос Дедушкос»!
Во время перекура стали брататься с дедушками: улыбками, обниманиями да денюжками. Бобба купил их диск, который натурально потом закрутили до дыр. И каждый раз, блаженно закрывая глаза, под их непритязательные песни мы уносились мыслями в этот прекрасный вечер. Пообщались. Один говорит, жаль, что русского уже не помнит. Зато вспомнил несколько аккордов «Катюши». Другой деда тычет в компашку: вот эту «Сальситу» я написал. А мы с Бадди Марли с трепетом жали руку соло-гитаристу: «Деда, ты лучший!» И уже все вместе наперебой приглашали они на своё завтрашнее выступление:
«Завтра пятница – завтра тут будет настоящий рок-н-ролл и фиеста!»
Ещё одно яркое впечатление, полученное во время антракта от моего краткомоментного посещения «баньоса» (туалета). Тут точно слова бессильны: задержки дыхания не хватило, и я получил острое химическое отравление. Аж изжога отступила.
Во второй части выступления дедушки совсем распоясались: подмигивали нам, подшучивали друг над другом (как достал их солист «Свёкла» своим звонким пионерским голосом), и наперебой показывали «гуд» алеманке, когда та пустилась в пляс. Короче, опытный врач-психиатр засвидетельствовал бы, заглядывая в наши остекленевшие зрачки, острый кататонический криз на почве передоза!
Едва «прижав задницы» в кафе, мы заметили значительное повышение активности масс, молодой и наиболее активной её части: «спортсменок, комсомолок – красавиц»[42]. Сначала пути к отступлению преградили две прекрасные сисястые чернушки в вызывающе белоснежных одеяниях. Вызывающих на фоне их шоколадных тел. Окопались за столиком у выхода. Чуть позже в сопровождении местного франтоватого дэнди, «Снуп-Доги-Дога» [43] с тростью в руке в кафе продефилировала ещё пара-тройка девиц несложного поведения. А взгляды-то какие бросают: пламенные, комсомольские, к поцелуям зовущие [44]. Те самые, на которые я ранее внимание Отцов обращал (но вызвал лишь их гнев). А у провожатого их, «чувака понтового» во лбу строка бегущая так и светится:
«Нэт, я нэ Нэгоро. Меня зовут Себастьян Пэрэйра – торговец чёрным золотом» [45]
Снуп-Доги-Негоро весь «на цырлах», в какой-то умопомрачительной зелёной галлюциногенной футболке в обтяг. Трость опять же, цепи на шее… п[ом]идор, короче, очередной, или драгдилер гарлемский. В общем, весь цвет и сливки сантакларского полусвета и сексуального андеграунда пожаловали. Парад-алле!
Места в огромных колониальных окнах-проёмах, что за спиной, тоже перекрыты «предложениями услуг». Спинным мозгом чувствуем, как петля затягивается всё туже на наших чреслах [46]. В разгар выступления дедушек Падрэ Лео шепчет мне на ухо, бледный как полотно:
– Масса Дик, глянь: меня кто-то сзади… за ушко трогает. [47]
– ???
– Не знаю, я боюсь поворачиваться.
– Отец, не ссы. Это просто одна чёрненькая тётенька пытается обратить твоё внимание на своё присутствие. Очень, кстати, тактично пытается, – пытаюсь успокоить трепещущего на моём плече товарища.