Дни боевые - страница 20
Командиры штаба дивизии предпочитали посещать Свистельникова днем, в часы затишья. Ночью фронт оживал, и передвижение в «мешке» становилось опасным. Непрерывным огненным потоком неслись с обоих флангов трассирующие пули, гулко рвались мины, обкладывая наезженную дорогу.
В полку я бывал раза-два в неделю. Во время очередного посещения полка предложил его командиру:
— Пройдемте сначала на правый фланг к Чуприну, а потом к Лютикову. (Старший лейтенант Лютиков командовал вторым батальоном.)
Сопровождаемые адъютантом и автоматчиком, мы двинулись в путь.
— Товарищ полковник! Кто-то бежит навстречу. Смотрите!— обратился ко мне адъютант Федя Черепанов, когда мы поднимались на оголенный гребень, отделявший командный пункт полка от расположения первого батальона. Гребень хорошо просматривался с Каменной Горы, и раньше переходить его днем было небезопасно. Теперь Каменная Гора помалкивала: со снарядами у немцев так же, как и у нас, стало туговато.
Навстречу нам бежал маленький боец, одетый в легкий ватный костюм, ушанку и валенки. Через плечо у него висела большая санитарная сумка.
— Да это же Катя! — всмотревшись, сказал Свистельников.— Точно, чупринская Катя,— после небольшой паузы подтвердил он.
С этой смуглой черноглазой девушкой я был уже знаком. Недели две назад она появилась у нас на КП дивизии вместе с новым начальником штаба, который проверял полк.
Подполковник Батицкий в начале декабря убыл от нас командовать дивизией, а вместо него был назначен комбриг Корчиц.
— Она пленила меня, — смеялся Корчиц, представляя мне Катю. — Застала меня в окопе, когда я беседовал с бойцами, а потом уж так и не отпустила от себя.
— Товарищ полковник, я чуть не умерла со страху, когда узнала, что в нашем батальоне комбриг один по окопам ходит. А если бы что случилось с ним? — наивно оправдывалась передо мной Катя.
Мне понравилась бойкая, миловидная девушка. На вид ей было лет двадцать.
— У нее блестящие командирские способности!— говорил Корчиц. — Однажды, когда она возвращалась к себе в батальон, ей поручили доставить человек сорок пополнения. При переходе через открытую поляну гитлеровцы заметили их и обстреляли. Что делать? Надо бы броском выбежать из-под огня, а молодые бойцы перепугались, залегли и стали зарываться в снег. Вот тут-то Катя и проявила себя. Стоя под огнем во весь рост, она обозвала молодых бойцов трусами, заставила подняться и благополучно доставила по назначению. Сконфуженные бойцы потом отзывались о ней с восхищением. «С виду незаметная, а дала нам жизни. Молодец!» С тех пор у Кати большой авторитет.
Поравнявшись с нами и глубоко вздохнув, чтобы успокоить дыхание, Катя обратилась ко мне:
— Товарищ полковник! Командир санитарного взвода военфельдшер Светлова. Разрешите сопровождать вас?
— Здравствуйте, Катя! Как это вы узнали, что мы идем к вам?
— А нам позвонили из штаба.
— Где капитан Чуприн?
— Он у себя на капе.
— Очень хорошо. Можете пристраиваться.
Чуприн и Катя! — эти два имени как-то незаметно переплелись между собой. Поговаривали, что с прибытием Кати в батальон Чуприн очень изменился. Раньше он был неряшлив, частенько поругивался, а теперь стал вежлив, подтянут, всегда с белоснежным подворотничком.
К концу декабря капитан Чуприн остался у нас единственным кадровым комбатом.
Батальон Чуприна занимал оборону по мелколесью, на границе с дивизией Назарова. Правофланговая рота батальона располагалась фронтом на запад, на Ильину Ниву, а левофланговая — фронтом на юг, на Лужно. Центр батальона был несколько оттянут и образовывал уступ назад. За уступом, у маленькой лесной поляны, находился КП батальона. Он сразу бросался в глаза своей оригинальностью. Неподалеку от двух жилых землянок были отрыты четыре окопа, соединенные с землянками глубокими ходами сообщения. От окопов по мелколесью лучами расходились четыре широкие просеки для обзора и обстрела. Землянки и окопы были обнесены проволочным забором, удаленным от сооружений немногим более чем на бросок гранаты. Все сделано с особым вкусом, продуманно. Командный пункт превращен в маленький, но крепкий опорный пункт.