Дни боевые - страница 38

И вот тут-то враг заговорил. Он обрушил на наши цепи шквал огня, сковал их и заставил зарыться в снег.

Всякие попытки подняться и продвинуться вперед хотя бы на несколько метров вызывали повторный шквал.

Атака захлебнулась. Мало-помалу пехоте пришлось отползти обратно. Без подавления огня об успехе нечего было и думать. Повторные лобовые атаки обрекались на провал, и мы тут же отказались от них. Нужен был новый тактический прием, еще не известный противнику.

До самого вечера лазили мы с командиром полка по снегу, стараясь нащупать в обороне врага слабое место и найти наиболее подходящее решение.

Слабым местом у Лялино оказался левый стык с соседним опорным пунктом. Хотя днем стык обеспечивался пулеметным огнем, а ночью патрулировался еще и дозорами, все же он был наиболее уязвим.

Сюда мы и решили направить резервную роту лыжников под командованием лейтенанта Зуева.

В целом план ночной атаки был следующий. К 3.00 рота лыжников проникает в тыл противника и занимает исходное положение для атаки на обратных лесистых скатах холма. В это время пехота, оставаясь на обращенных к нам скатах, открывает огонь из всех видов оружия и после сигнала «две ракеты» кричит «ура», но в атаку не переходит.

Предполагалось, что, услышав крики «ура», противник займет свои окопы и изготовится к отражению атаки с фронта. В это время гитлеровцам будет нанесен внезапный удар с тыла, который и обеспечит успех.

Главная роль в плане отводилась роте лыжников. Ей предстояло совершить сложный и опасный маневр. 

От командира роты и всего личного состава требовались исключительная выдержка, выносливость и отвага. От того, как они справятся со своей задачей, зависел успех всего ночного боя.

С ротой в качестве проводников направили группу разведчиков, проводивших ранее разведку стыка.

Ночная атака явилась для лялинского гарнизона полной неожиданностью. Опорный пункт был взят в 15 — 20 минут и с незначительными потерями. Нами было захвачено все тяжелое оружие пехоты и свыше ста пленных.

После взятия Лялино Новгородский полк двинулся по лесной дороге к Вязовке.

Казанский полк в это время вел бой за Горбы. Бой вначале развернулся неблагоприятно для наших войск. Докладывая об этом, майор Саксеев нервничал — он не был уверен в успехе.

Захватив с собой своего старого адъютанта — старшего лейтенанта Федю Черепанова и нового — лейтенанта Пестрецова, я поехал к Саксееву.

Замену адъютанта я произвел перед началом наступательных боев. Черепанов настойчиво просил меня перевести его в оперативный отдел. Он мечтал приобрести боевой опыт оперативного работника и поступить в военную академию.

...Лошади рванули с места, заскрипели полозья, морозный ветер обжег лицо. Кутаясь в меховые воротники полушубков и отворачиваясь от резкого ветра, мы долго молчим, занятые каждый своими мыслями.

Неожиданно Федя Черепанов спрашивает:

— Товарищ полковник, что слышно о Герусове?

— Ничего не знаю. Надо бы запросить Карельский полк — своим-то однополчанам он, наверное, пишет.

Вот уже два месяца, как майора Герусова направили на учебу в Военную академию имени Фрунзе.

— А чего там запрашивать? — говорит Черепанову Пестрецов. — Скоро весна. Болота наши раскиснут, бои затихнут, тогда и ты можешь поехать и встретиться в академии с Герусовым.

— При чем тут бои? — возражает Федя. — Разве набор в академию от боев зависит?

— А как же! — говорит Пестрецов. — Учатся во время передышек, а во время боев какая же учеба? 

— Эх, ты! Тюфяк! — смеется Федя. — Академия, брат, от боев не зависит. У нее свои планы, свои бои.

— Ну а если знаешь, то чего же спрашиваешь? — обидчиво говорит Пестрецов и отворачивается.

— Не сердись! — дружески обнимает его Федя Черепанов.— Поедем вместе! Попросим комдива — он обоих отпустит.

— В добрый час! — говорю я.— Хорошие намерения всегда готов поддержать.

— Вот видишь? Поедем!

— Тебе-то хорошо. Ты среднее образование имеешь, военное училище окончил, а у меня только семилетка да стаж старшины мирного времени, — печально говорит Пестрецов. — Куда уж мне...

— Ничего, лишь бы захотелось! — не унимается Черепанов. — В наше время горы можно свернуть. Правда, товарищ полковник?