До каких пор? (Логика «Капитала» Маркса и современное обществознание) - страница 9

В свою очередь, частным наукам жизненно необходима Логика, марксистская теория познания. «Самым ценным завоеванием, – справедливо пишет академик Н.Н. Семенов, – которым может и должна поделиться с естествознанием философия, является прежде всего марксистский диалектический метод мышления. С этой точки зрения философия и выступает прежде всего как Логика с большой буквы, как теория познания, соответствующая современному уровню развития и запросов естественных и социально-исторических наук XX века»[11].

О необходимости философии как Логики и теории познания для частной науки очень хорошо говорил и Эйнштейн: теория познания без контакта с наукой становится пустой схемой. Наука без теории познания примитивна и беспорядочна. «Философские обобщения должны основываться на научных результатах. Однако, раз возникнув и получив широкое распространение, они очень часто влияют на дальнейшее развитие научной мысли, указывая одну из многих возможных линий развития»[12]. Лишь в этом случае возможен подлинно творческий, обогащающий обе стороны, союз философии и естествознания.

Ни одна другая наука, кроме диалектического материализма, не является Логикой, теорией познания. В этом и только в этом специфика и относительная самостоятельность марксистской философии. Мы абсолютно убеждены в том, что рано или поздно все ученые придут к пониманию этого.

Итак, отход от марксистско-ленинского понимания нашей философии объясняется прежде всего сопротивлением реализации принципа полного совпадения («одно и то же») диалектического материализма, Логики и теории познания в марксизме. Однако этот отход не есть невинное занятие, а на деле является самой настоящей эрозией специфики нашей философии – диалектического материализма. Существует множество форм реализации этой эрозии. Остановимся на некоторых из них.

1. Правомерно ли, например, деление наук на «философские» и «нефилософские»? Нет, абсолютно неправомерно! В марксизме есть одна философия – диалектический материализм, и следовательно, одна философская наука.

Деление наук на «философские» и «нефилософские» является укоренившимся анахронизмом, который тормозит развитие философской мысли. Могут возразить: по своему генезису частные науки являются «философскими», поскольку они отпочковались от философии. Но при этом не следует забывать, что если все науки в этом смысле являются «философскими», то нет «нефилософских» наук. Следовательно, это деление вымышленное. Однако оно проводится не в этом смысле, и никто не знает, в каком. «Философскими» науками у нас принято считать диалектический материализм, историю философии, этику, эстетику, социологию, научный атеизм, научный коммунизм, науковедение и т.д. «Нефилософскими» считаются все естественные, филологические, экономические, правовые и т.д. науки. Кто скажет, каков критерий такого деления? Никто! Ибо такого объективного критерия не существует. Почему, например, марксистская политэкономия – «нефилософская» наука, а марксистская этика – «философская»? Если уж этика «философская» наука, то политэкономия тем более «философская» наука, ибо Маркс разработал диалектику как логику и теорию познания, т.е. собственно марксистскую философию на материале политэкономии, а не этики.

Можно сделать вывод, что деление наук на «философские» и «нефилософские» имеет место по той простой причине, что нивелируется, точнее, игнорируется специфика марксистской философии. И как только диалектика сводится к «сумме примеров» или к принципам частных наук, то возникает возможность делить науки на «философские» и «нефилософские». И напротив, когда восторжествует специфика философии, марксистско-ленинское понимание диалектики как Логики и теории познания, тогда исчезнет такая возможность, отпадет надобность в самом таком делении. Тогда станет очевидным, что кроме диалектического материализма нет «философских» наук, ибо нет частной науки, которая обладала бы спецификой философии, была бы Логикой, теорией познания, и нет марксистской философии, которая была бы частной наукой. Существующее же ныне положение свидетельствует о том, что мы недостаточно заботимся о классификации наук, о формальном отпочковании таких частных наук, как этика, эстетика и т.д., ибо они фактически давно отпочковались.