До завтра, товарищи - страница 5

— Они и дорогу не знали, и вообще никогда не слышали про Вали да Эгуа.

— Не может быть! — воскликнул Мануэл Рату.

Гость подробно передал разговор в трактире, рассказал про старика, который родился и прожил всю жизнь в этих местах, но никогда не слышал о Вали да Эгуа.

— Просто не верится, — сказал Мануэл Рату.

Попросив немного подождать, пока он принесет еще одну скамью, Мануэл направился к внутренней двери.

— Товарищ, — окликнул его гость, — можешь мне принести попить?

Мануэл Рату обернулся, глянул на промокшего и дрожащего от холода незнакомца и не стал задавать вопросов.

— Сейчас принесу.

Из соседней комнаты донесся шепот, и вышел хозяин со скамьей и с кувшином. Следом вошла дочь, неся мокрую глиняную кружку. Она легко покачивала усердно причесанной головкой и всем своим видом показывала: «Правда, я хороша? Я уже девушка». И впрямь она уже не казалась той девочкой-подростком, какой он ее увидел чуть раньше, в выцветшем, залатанном платье, слишком просторном для нее.

Гость выпил две кружки воды, девушка смотрела и улыбалась Вошла женщина с половиной большого кукурузного хлеба. Мануэл Рату усадил гостя на скамью в углу у почернелой стены, рядом с остывшим очагом.

— Знаешь, — сказал он жене, взяв протянутый ею хлеб, — там внизу никто не мог показать ему дорогу сюда и даже не слышал о наших местах.

— Не может быть!

— Серьезно, — настаивал Мануэл. — Самому не верится, но это так.

Женщина промолчала. Вдруг черные глаза сверкнули, лицо оживилось, и она почти крикнула:

— Корпорация!

«Ясно», — выражало веселое и умное личико девочки, сейчас особенно похожей на мать. Мануэл Рату утвердительно кивнул головой:

— Да, точно.

И, передав гостю хлеб и нож, он в нескольких словах объяснил, что члены Корпорации заставляют рубить в долине сосны, платя ничтожно мало. И поэтому люди с подозрением относятся ко всем посторонним. Вот почему ему не хотели показать дорогу. А Зе Кавалинью знал, что кто-то должен разыскивать Мануэла Рату. «Вот что такое визитная карточка Корпорации, — подумал гость, вспомнив вырубку и слова Кавалинью: «Это очень интересная история».

Гость отрезал ломоть и ел его молча, с жадностью, поглядывая на нож и на свой кусок хлеба. Хозяин стоял и, не говоря нм слова, внимательно рассматривал гостя, весь вид которого говорил о крайней усталости.

— Ешь, ешь, — сказал Рату.

Женщина и девочка вышли, тогда Рату скинул мешок с головы, и гость увидел шляпу, когда-то бывшую черной. Затем Рату сел, снял шляпу, положил ее на мешок. Он был широколиц; сросшиеся брови подчеркивали суровость его смуглого изборожденного морщинами лица.

— Это наш первый контакт, — сказал гость спокойно и четко. — Ты можешь описать обстановку? Сколько вас, каковы ваши возможности, сколько понадобится литературы?

Мануэл Рату опустил на колени худые нервные руки.

— Ты знаешь, я ведь не крестьянин, — начал он, — сейчас я работаю на клочке земли, который принадлежит моей жене, нельзя же постоянно жить вдали от семьи. Я всегда был рабочим и здесь бывал только наездом. Последнее время работал в Лиссабоне, на стройке. Уезжая, я оставил тот знак, который ты сегодня привез.

Он помолчал немного, сморщил лоб, чтобы найти нужные слова.

— Как видишь, деревенька заброшенная. Каждый имеет свой клочок, но слишком маленький, чтобы прокормиться. Слишком маленький. В других домах не лучше, чем у нас. Поэтому почти все работают на стороне: одни на ремонте дорог, другие нанимаются к богачам. Но все работы временные, да и платят мало. И нет дома, где не знают, что такое поденщина. Через несколько недель сбор маслин, потом прополка риса, а там жатва на юге… Некоторые живут больше на стороне, чем дома. Жена с дочкой тоже уходили на заработки, хотя лучше бы они этого не делали. — Он взял обгоревшую щепку и стал чертить ею в золе. — Понимаешь, дружище, я тысячу раз думал послать эту землю к чертям и уехать отсюда. Но только заикнись! Разве ее уговоришь бросить это? Иной раз, когда мои уходили на поденные, только и хватало их заработка, чтобы заплатить налоги, разделаться с долгами и сохранить этот клочок земли, оставленный ей отцом. Так что при теперешнем положении земля нас еще больше закабаляет. Такие здесь дела.