Добрая история - страница 34

Сейчас лейтенант пил крепкий и горячий чай, подвергая опасности эти самые отчеты, ибо кружку он ставил в опасной близости от бумаг и края стола. По смуглому лицу лейтенанта катился пот, ибо вечер выдался жарким и душным. Но любовь Памироса к чаю перевешивала, пока что.

— Нам высказали примерно то же самое, да еще со ссылкой на магистра, — продолжал Памирос. — Столько готовились, а в результате Альянс навалял и нам, и биотикам, неудивительно, что начальству вставили по первое число, а там уже и до нас дело дошло.

— Угу, — вздохнул Улейн, — все так.

Он взмахнул посохом, притягивая к себе кружку с соком. Тут же подморозил ее и с наслаждением отхлебнул холодного, бодрящего напитка.

— Не знаю, как ты пьешь горячее, — заметил он вслух, — но давай уже перейдем к делу.

— Нормально пью, — ворчливо отозвался Памирос. — Давай, переходи.

Улейн оттолкнулся ногами, разворачивая кресло и себя так, чтобы оказаться лицом к столу и Памиросу.

— Значит так, после доблестного бегства от Альянса, отфильтровали всех, кого смогли, наловили учеников и собрали их в отряд.

— Ну, инвалидная команда, по инструкции положено, хотя я этих горячих учениц, по-другому бы использовал, на благо Империи! — искренне рассмеялся Памирос.

Улейн неодобрительно посмотрел на напарника, запрокидывающего голову и хохочущего так, что видны все зубы. Вот уж воистину, кто не маг — тем не понять!

— Теперь послушай вторую часть, — недовольно сказал Улейн. — Их быстро подписали под указ и подлечили, и теперь будут готовить по-настоящему, без дураков и отсиживания в тылу, с постепенной отработкой долга. Не только их, наши парни наловили не одну команду, и всех их будут готовить, и засылать на передовую.

— Однако, — Памирос сразу сделал серьезное лицо, впился в мага взглядом карих глаз. — Все настолько плохо? Или что-то другое? Секретная операция?

— Ну, в каком-то смысле да, — усмехнулся Улейн. — Кто-то из Совета (он закатил глаза вверх) оказался подвержен родственным чувствам, и не смог отказать в просьбе любимому внуку или внучке, желающей срочно поехать на войну.

— И нахрен громоздить башню вручную? — удивился Памирос. — Два боевых мага в охрану из спецкорпуса, сотню последователей Марга и вперед, дел-то, ха! Сынов Корхала, конечно потрепали в этом прорыве, но и из них можно набрать отряд с топорами, ха еще раз!

— Вот тебе и ха! — огрызнулся Улейн. — Ясен посох, что речь идет не о визите с охраной. Все должно быть натурально! Не говоря уже о том, что эти ученички и вправду задрали, нашли, блядь, романтику, а нам крутись и вертись, который год!

— Ага, ага, — прищурился Памирос, — то есть вся эта возня…

— Ну да! Чтобы можно было по закону запихать в подготовленный отряд, для охраны, и там все ученики, все по-честному, а то любимый родственник обидится на дедушку — Архимагистра и не будет дергать его за бороду или ходить в гости, хрен проссышь, начальство деталей не разглашало, хорошо, хоть слухи дошли, с чего эта возня с инвалидными командами. Ну и поражение — удобный повод для внедрения, типа все сердиты, бла-бла-бла, подписали туда Пита из второго отдела, для пущего порядка, якобы за грешки прошлых дел и лет.

Улейн разволновался, говорил горячо и дышал часто, колыхая огромный живот, размахивая посохом, зажатым в толстых руках. Памирос, тоже осознавший глубину ответственности, достал кисет с табаком и начал делать толстую самокрутку. По комнате поплыл запах крепкой махорки, а лейтенант сказал, выдыхая струю дыма.

— Так, получается, инвалидов подставили, сразу в разряд смертников списали?

— Ну! — воскликнул Улейн. — Вроде и для пользы дела все, все по закону, а по факту — чисто прикрытие жопы, кому надо!

— Это как раз дело-то житейское, — отозвался Памирос философски, — вот еще бы не нас кураторами поставили, было бы вообще замечательно.

— А нас и не поставили, это все неофициально, — сообщил Улейн. — Чтобы никто не догадался. Но, может быть, поставят, есть тут сигнальчики и звоночки.

— И долго это все продлится? — Памирос выдохнул еще струю дыма, густую и толстую.

— Пока деточка не станет мастером? — предположил Улейн и развел руками. — Хуй знает…