Добрая сказка про футбол 1 - страница 45
- Приказываю разработать операцию "Меркадер либре". Вы свободны, товарищ Судоплатов.
***
- Одними китайцами укомплектовать не получилось, из того, что они прислали, отбор прошли меньше половины, да и те с большим натягом, тогда и приняли решение привлечь к проведению операции корейских добровольцев. Эти получше, но всё равно не то, что наши, товарищ генерал-лейтенант.
Василий Сталин чуть заметно поморщился, какие из азиатов лётчики, он и сам отлично знал, после недавней командировки на Дальний Восток.
- Приказы не обсуждаются. Наших привлекать к операции запрещено, вы сами это прекрасно знаете, товарищ полковник. Готовить будем то, что имеем. А то, что они летчики дерьмовые, так зато их много и все до одного настоящие герои. Главком ВВС нас в истребительной авиации не ограничивает, добровольцев пошлём прикрытием в один конец. Над морем как-нибудь проскочат, а там и цели на самом берегу, наземные ПВО их уже не спасут. Кто вернётся - тот герой, кто не вернётся - тем более, так сказали товарищи Мао Цзэдун и Ким Ир Сен.
Тридцатидвухлетний генерал-лейтенант Василий Иосифович Сталин, после недавно закончившейся Корейской войны и, особенно, Пекинской воздушной битвы, стал для советских лётчиков настоящей легендой. Первый дважды Герой Советского Союза, получивший высокие награды уже после Великой войны. Причём, оба раза он был награждён по личному представлению глав государств, где ему довелось исполнить свой интернациональный долг - Мао Цзэдуна и Ким Ир Сена.
Обе свои золотые звезды, он получил абсолютно заслуженно, за такие подвиги Героями награждали всегда и всех, и то, что он был Сыном, только добавляло, в глазах армии, этим подвигам романтики. За какие-то три месяца, Василий Сталин, в разговорах лётчиков, превратился из "Генерала Васи" в "Товарища Младшего". А за неуважительное, или пренебрежительное высказывание в его адрес, можно было легко лишиться передних зубов.
Начальник центра подготовки операции "Возмездие", Герой Советского Союза, гвардии полковник Степанов исключением не был, генерал-лейтенанта Сталина он уважал совершенно искренне, и даже стрижка у него была точно такая же, как у Василия на фотографиях с Сеульской капитуляции. Впрочем, не у него одного, под полубокс, называемый теперь причёска "пилотская", стриглось большинство мужского населения страны, а уж молодёжь то почти поголовно. Возражать своему командиру Степанов разумеется не стал.
- Есть, готовить то, что имеем, товарищ генерал-лейтенант. Должны проскочить, храбрости им и правда не занимать. Если истребители над морем прикроют, до целей они как-нибудь доберутся, а самые везучие даже вернутся домой. Потери только будут огромные.
Генерал-лейтенант Сталин только молча пожал плечами - будут, это все понимают и идут на это осознанно, и Мао Цзэдун с Ким Ир Сеном, и простые пилоты с бортстрелками. Трофейный Хорьх уже подъезжал к штабу учебной авиагруппы, когда Герой Советского Союза, гвардии полковник Степанов наконец решился, достал из планшета тот самый номер Правды и неуверенным голосом спросил.
- Товарищ генерал-лейтенант, могу я попросить у вас автограф?
Василий Сталин от неожиданности даже поперхнулся.
- Кхе-кхе. У меня? Автограф? Я что Утёсов?
Тут уже герой полковник не растерялся, он протянул газету с портретом и самопишущую ручку.
- Мне Утёсов и не нужен, я его музыку не люблю, уважаю классику. Пожалуйста, товарищ генерал-лейтенант.
***
Министр государственной безопасности, генерал-полковник, Павел Анатольевич Судоплатов дослушал доклад начальника областного управления МГБ и, невольно подражая вождю, раздумывал, разминая папиросу. Основной подозреваемый в контакте с британской спецслужбой, контр-адмирал Булатов вечером девятого апреля был убит довольно затейливым способом. Сначала его даже сочли скончавшимся от инфаркта, о чём и написали в свидетельстве о смерти, но последующее обследование, проведённое срочно присланными из Москвы специалистами, выявило истинную причину - убит уколом ядовитой иголки в левое бедро. Экспертиза установила, что времени от момента укола и до смерти могло пройти от четырёх до восьми часов, точнее установить не удалось. Наконец он прикурил измятую папиросу, глубоко затянулся и спросил.