Дочь Дома - страница 13

— А как с Ирэн?

— Ирэн? Ей безразлично, каким будет мое решение. Она — одно из тех редких созданий, кто верен и достаточно лишен эгоизма, чтобы суметь вписаться в любую схему жизни, как бы она ни менялась.

— Она очень мила… Ирэн, — сказала Мора. — Я думаю, она самое милое существо, каких я когда-либо видала.

— Да, — согласился он, — она очень красива. Благородна и добра.

Он посмотрел на Мору, но это был отрешенный взгляд, словно брошенный через стекло.

— Мы женаты два года. Мы знали друг друга всего лишь девять недель, — продолжал он. — Она работала моделью у фотографа, делавшего снимки по десять центов за дюжину. Она не имела ни энергии, ни темперамента, не знаю, еще чего, чтобы добиваться более видного положения. Бедняжка, у нее не было семьи. Она пришла из южного Нью-Йорка — смертельно напуганная и очень одинокая. Я познакомился с ней, когда она делила комнату с тремя другими девушками.

Джонни отвел глаза, вспоминая тесноту этой комнатенки к западу от Центрального парка. Там было шумно, полно добродушного смеха, в ванной висело сырое нижнее белье. Ирэн жила там. Ей не нравилось это, как она ни старалась приспособиться. Но девушка обладала мужеством, помогавшим ей держаться. Она понимала, что не имеет тех качеств, какие нужны, чтобы появиться на рекламах в полный разворот. Понимала и то, что ей никогда не удастся сфотографироваться в ожерелье от Картье. Она была красива, но в те времена красивые девушки были слишком обычным товаром в Нью-Йорке. Джонни вспомнил тот жаркий вечер, когда они разговаривали, сидя рядом на пожарной лестнице, — это было единственное место, где можно было уединиться. До них доносился шум ночного города. Ярко сияло манхеттенское небо — тускло-розовое отражение огней густонаселенного города. От Гудзона доносился слабый звук гудка парома Нью-Джерси. Он попросил Ирэн стать его женой. Девушка обратила к нему свое юное задумчивое лицо.

— Ты этого действительно хочешь, Джонни?

Это был единственный раз, когда она поставила под сомнение его любовь. С той поры и впредь она принимала ее и дарила взамен свою собственную. После свадьбы он обнаружил, что Ирэн была гораздо более нежной и мягкой, чем он предполагал, поражая иногда силой своей терпимости. Он думал теперь о ней с благодарностью и, по-новому глядя на Мору, понимал, что эта встреча на косогоре должна быть их единственной и последней встречей. Он повернулся на бок и зажмурился от боли и понимания этого.

И Мора, глядя вниз на маленькую долину, думала об американской девушке. Она понимала без его разъяснений, что их любовь должна была произрасти из самого окружения, какое их объединяло. Она посмотрела на небо, приветствуя стаю диких уток. Темным клином они плавно скользили в синеве. Мора следила за ними, пока они не скрылись, а потом повернулась к Джонни. Лицо его было спокойным, с него сошло выражение тревоги и напряжения. Она понимала его замешательство, но ничем не могла помочь. Она ощущала неполноценность любви, ее собственной любви, которая даже не имела силы проникнуть в его сердце и узнать его подлинные желания. Ей захотелось дотронуться до него рукой, пусть даже слегка, чтобы отвлечь Джонни от одиночества. Но рука осталась лежать неподвижно на ее коленях. Предвечерние тени соскользнули с противоположных склонов и теперь продвигались кверху. Вокруг деревьев и сельских домиков собиралась слабая синева. Здесь был счастливый мир и тесная связь, которую они ощущали, и безмятежность, которая была весьма далека от их необъяснимого томления друг к другу; противостоящая отчаянному смятению души Джонни. Когда перед их глазами разрастались слабые тени, они становились более одинокими друг с другом. Их уединение возрастало, как и взаимная отчужденность.

Мора встала первой, вглядываясь в темнеющие очертания вязов на фоне дальней вершины холма. Затем встал и Джонни, и скатал коврик. Они начали спускаться вниз.

Уилла подвинула стул поближе к огню, который женщины разожгли, спасаясь от прохлады, принесенной ветром, поднявшимся от реки. Они сжигали запас сушняка, собранный Морой. Языки пламени были лиловыми и невероятно красивыми, напоминая зимний закат. Мора сидела на низкой скамеечке у ног Уиллы. Тепло огня слегка обжигало ее щеки, пока они не раскраснелись до непривычной яркости. Наблюдая за подругой, Уилла думала, чем была вызвана тень озабоченности на ее лице.