Дочь княжеская. Книга 1 - страница 37

Чёрная обожжённая кожа взялась багровыми и желтоватыми гранулами, была покрыта склизкой гелеобразной жидкостью, — лекарством? В нос ударил резкий сладковатый запах, от которого замутило ещё больше. Хафиза же разглядывала это безобразие с хладнокровным интересом медика.

— Ткань начала регенирировать, это хорошо, — сообщила целительница. — Но вяло. Слабее, чем ожидалось. Плохо. Вот, посмотри внимательнее, восстановление началось здесь и здесь, всего лишь… Этого мало.

Что, интересно лучше — стошнить, а потом потерять сознание, или наоборот, сначала сознание? Если отключиться раньше, может быть, повезёт и обойдётся без рвоты…

Очнулась на кушетке, в горизонтальном положении. Почувствовала мягкую прохладную губку на лице, — приятное ощущение! — и тут же сообразила, что не повезло и не обошлось. Иначе зачем бы ей вытирали лицо?..

— Как, легче тебе? — участливо спросила целительница.

Хрийз кивнула:

— Да, спасибо… — и попросила жалобно — не показывайте мне это больше!

— А кому ещё мне это показывать? — искренне удивилась Малкинична. — Ты должна очень хорошо понимать, насколько сильно травмирована на самом деле. Нормальный внешний вид конечности и отсутствие боли могут тебя подвести. Запомни хорошенько, что кожа искусственная, что рука нездорова, что надо её беречь, пока не заживёт.

— Когда же она заживёт?

— Трудно сказать. Наверное, дней семьдесят понадобится, может, больше… С ранами, полученными на Грани, всегда так. Скверно заживают. И долго.

Семьдесят дней! Семь десятков дней. Местных семь десятков, так что умножь семь на восемнадцать! Сто двадцать шесть. Считай, треть года. И радуйся. Треть года просидеть в больнице?!

— Кошмар! — выразила итог своих мыслей Хрийз.

Хафиза чуть пожала плечами.

— Я тебя сегодня выпишу, можешь вернуться к работе, — сказала целительница. — В щадящем режиме, разумеется. На перевязку будешь приходить ко мне лично. Раз в три дня. Не опаздывать и не пропускать.

Хрийз кивала, радуясь, что из больницы выписывают. Сидеть здесь без дела сто двадцать дней! Нет уж, увольте.

Хафиза вернулась к столу, достала из ящичка треугольный плотный лист размером в ладонь, черкнула на нём что-то, отдала пациентке:

— Держи. В Службе своей отдашь. Всё. Свободна, можешь идти.

— Спасибо.

Хафиза только отмахнулась: иди уже, мол, иди.

Хрийз неосознанно поступила очень правильно: вначале отдала больничный и получила расчёт за прошедший период. Очень мало получила, можно сказать, мелкие собачьи слёзы. Правильно. Платят за работу, а не за валяние по больницам. Ну, прореху залатала на Грани, да. За такие подвиги деньгами не платят.

На самом деле за магию расплачиваются только магией. Этого Хрийз тогда ещё не знала, как не знала и того, что магический долг особы императорской крови выше любых денег, что принцесса Чтагар от долга своего отступать не собиралась. Чтагар просто не стала разъяснять очевидные, по её разумению, вещи, а сама Хрийз не спрашивала, потому что не знала, как и о чём надо спрашивать. Но создавшаяся между ними связь, пришло время, проявила себя во всей красе.

Впрочем, до этого было пока ещё далеко.

Хрийз вернулась к себе комнату. Долго стояла на пороге, пытаясь ощутить подвох. Подвох не ощущался, никак. Как будто не здесь случилось всё то, что случилось… Но Мальграшевы деньги лежали на столе, теперь они были просто деньгами, без заложенных в них маячков. Первый яростный порыв выкинуть их в окошко разбился о насмешливый вопрос внутреннего я: тебе плащ тёплый купить надобно, сама слышала, как стремительно меняется здесь погода под конец лета. Сегодя солнышко и тепло, завтра ветрище и дождище с переходом в мокрый снег. С тем, что получила сегодня, не то, что плащ, до следующей зарплаты дожить бы без особых потерь.

Хрийз прошла к столу. Вытянула из-под подушки кошель, смахнула в него деньги. Удивительно, никто ничего не украл… Впрочем, кражи в этом мире не котировались совершенно, и вовсе не потому, что придут и накажут.

Украдёшь, не будет тебе удачи, в том числе магической. Суеверие держало крепче закона, предписывавшего за мелкие кражи отрубать пальцы или кисти рук, смотря по тому, сколько украдено и который это по счёту случай. Попавшемуся на пятой краже рубили голову, считая, что человека больше уже ничем не исправить, и что патологическому вору место в могиле на ничейной земле между берегом и водой.